Ольга Черненькова - Воин и дева. Мир Николая Гумилева и Анны Ахматовой

Аня провела июнь в Люстдорфе под Одессой у сестры отца, затем вернулась к матери в Евпаторию. 15 июля умерла от чахотки ее сестра Инна. Это лето для Ани было трагичным. Лето потерь, искушений и борьбы с одиночеством. Страстная натура вступала в конфликт с благопристойностью, с общепринятым. Да и внутренняя борьба, очевидно, была нешуточная. Своевольная девица курила, кокетничала, дерзила, интересничала, но жестоко страдала от одиночества и тоски, от неразделенности, от невозможности хоть кому-то открыться, от своей полувыдуманной идеальной любви к Голенищеву-Кутузову. Со зла говорила, что никого не любит, делала себе больно, чтобы было хуже.

Летом в Евпатории она предприняла попытку самоубийства. Хотела повеситься, но гвоздь выскочил из известковой стены. Инна Эразмовна плакала, Ане было стыдно и скверно. Она делала ошибку за ошибкой и болезненно переживала каждую. Возможно, именно тогда она пошла на близость с мужчиной, не принесшей ей ни радости, ни удовлетворения, а только страшное разочарование, от которого хотелось умереть?

Исследователь Ю. Зобнин в своей книге об Ахматовой предлагает свою увлекательную и довольно убедительную версию отношений Анны Андреевны с Голенищевым-Кутузовым. Все случилось, по его мнению, еще в Царском Селе, а в Евпатории его героиня расплачивалась за свою раннюю страсть. Однако это тоже всего лишь версия, построенная на догадках.

Внутренние страдания сказывались на ее физическом состоянии. Обмороки, сердечные боли. Надо отдать ей должное, она все-таки боролась с ведьмой в себе. И если немного преувеличивала свое нездоровье и даже симулировала, то это не значит, что обманывала. В действительности ее тонкая душевная организация с трудом выдерживала потрясения.

Вернувшись по осени в Киев, Анна поселилась у кузины Марии Александровны Змунчилла, которая станет позже женой ее брата Андрея. От одиночества и тоски по Царскому Селу она стала писать письма мужу покойной сестры Инны Сергею фон Штейну. Она просит его прислать фотокарточку Володи Голенищева-Кутузова. Анна живет прошлым, с августа мечтает поехать на Рождество к подруге Вале в Царское Село, но Андрей утверждает, что ехать немыслимо. Денег нет, отец не захочет этого, однако Анна готова рискнуть в случае, если Голенищев-Кутузов будет в Царском Селе.

В письмах к фон Штейну осенью 1906 года она рассказывает: «Ко мне здесь все очень хорошо относятся, но я их не люблю. Слишком мы разные люди. Я все молчу и плачу, плачу и молчу». Конечно, ей не хватало верного друга и поклонника, понимающего собеседника Коли Гумилева!

Однако Аня признается фон Штейну: «Я до сих пор люблю В. Г.-К. И в жизни нет ничего, ничего, кроме этого чувства. ‹…› Может быть, глупо, что я Вам это говорю, но хочется быть откровенной и не с кем…»

В сентябре 1906 года Гумилев шлет из Парижа письмо В. Кривичу, в котором просит передать соболезнование овдовевшему фон Штейну. «Меня очень огорчило известие о смерти Инны Андреевны. Хотя я знал ее мало, но несколько встреч было достаточно, чтобы почувствовать к ней живую симпатию», – пишет Гумилев.

Николай тоже очень тосковал по дому, хотел даже вернуться, но отец не позволил. В Сорбонне он слушал лекции по французской литературе. Снимал комнатку, жил на присылаемые матерью 100 рублей в месяц. Это приблизительно 250 франков. Снять квартиру стоило 150 франков, а комнату – от 50. Гумилев планировал прожить в Париже пять лет, но выдержал лишь неполных два года.

Конечно, его жизнь была несопоставимо интересней, чем прозябание Анны: он посещал выставки и музеи Парижа, состоял в русском Клубе художников, покупал и читал книжные новинки, журналы, активно переписывался с Брюсовым, регулярно публиковал свои стихи, рецензии, обзоры в «Весах». Вынашивал идею собственного журнала. И все-таки тосковал, в письмах жаловался на одиночество, на отсутствие литературных знакомств. «А то бывают дни, когда я не говорю ни слова, кроме как с прислугой», – писал он В. Брюсову в октябре 1906 года.

Анна училась в гимназии, то и дело получая выговоры и порицания от учителей. Дерзкая, своевольная, непокорная, надменная, как королева, – такой представлялась она одноклассницам. Странная, своеобразная эта Аня Горенко. Даже форма на ней сидит не так, как на остальных. И ткань на форменном платье какая-то особая, и шапка-пирожок ее не безобразит. На уроке психологии читает наизусть стихи мало кому известного Брюсова. На рукоделии дерзит глупой добродушной учительнице Анне Николаевне. Барышни учатся кроить рубашку. Горенко приносит кусок тончайшего прозрачного батиста. Когда учительница в ужасе заявляет, что такую рубашку носить неприлично, Аня презрительно отвечает:

– Вам – может быть, а мне нисколько.

По настоянию классной дамы ей пришлось попросить прощения у бедной учительницы рукоделия. Но как она просила! Как королева.

Она и стихи пишет «неприличные». «Я умею любить», – писала она летом в Евпатории. Образ роковой обольстительницы так наивен в сочетании с утверждением:

Не попала ли сама в эти сети юная соблазнительница, не стала ли жертвой собственной пробуждающейся женственности? В ее поведении, письмах, стихах чувствуется надлом, внутренняя трагедия, борьба. Кузены ухаживают за ней, без конца признаются в любви. Она кокетничает, ведет себя вызывающе, навлекая на себя гнев родственников. Но при этом семнадцатилетняя Аня чувствует себя жалкой и ненужной. «Главное – не нужная, никому, никогда». Для нее света нет. Она жалуется фон Штейну, что стихов не пишет. Стыдно, да и зачем: кому прочесть, кто оценит?

Одиночество и тоска толкнули Анну на отчаянный шаг: она пишет письмо Гумилеву. Сама, первая. Адрес его был у Андрея, с которым поэт не прекращал переписку. Гумилев для нее – светлые воспоминания, насыщенные дни, с ним она очищалась, справлялась с неуверенностью в себе, хоть и отчаянно сопротивлялась его подчиняющей силе. Не случайно много позже Мандельштам скажет:

– Коля – это наша совесть.

Ей нужны были его помощь, поддержка.

Получив от Ани письмо, Гумилев ответил немедленно. Как уже было сказано, он тоже тосковал по дому и чувствовал себя крайне одиноким. Письмо Ани пришлось как нельзя кстати. Оно давало надежду, уверенность в том, что он нужен ей. Тогда же Гумилевым было написано первое стихотворение из цикла «Беатриче», посвященного Ане: «Загадка» или «Музы, рыдать перестаньте». Не отголосок ли письма в этих строках: