Василий Савельев - Боевые будни штаба

Приближалось время атаки. Я не изменил своей привычке быть вместе с командиром на НП, своими глазами видеть поле боя. Был твердо убежден, что если начальник штаба оставался на КП, то он выполнял роль передаточной шестеренки в системе управления войсками, стоял в стороне от активного решения вопросов. Значительно лучше, когда в одном окопе находились командир и начальник штаба. Вопросы они решали вместе, согласованно, все сведения об обстановке текли к ним, в одно место. Да и командиру намного легче управлять, когда рядом его близкий помощник и советчик. Его не требовалось наставлять, подталкивать, он сам по мере необходимости запрашивал у подчиненных последние данные, своевременно докладывал их в штаб корпуса и армии, а если резко изменялась обстановка и нельзя было упускать время, отдавал необходимые распоряжения, о которых потом ставил в известность командира.

Утром 22 июля, после восьмидесятиминутной артподготовки, началась атака. В низине, большой, ровной, без единого кустика, зажатой в виде подковы цепью высот, пришла в движение наша пехота с танками. Для увеличения первоначального удара все три полка мы поставили в первый эшелон. Им предстояло на узких участках прорвать оборону врага и стремительно продвигаться вперед, выделяя незначительные силы для прикрытия флангов. Самыми уязвимыми местами в боевом порядке оказались фланги, над ними возвышались две высоты, с которых противник обстреливал наши части.

По мере продвижения танков и пехоты огонь противника нарастал. Если успех, то обозначался он обычно в первые минуты. «Пошли!» — радостно звенели тогда провода. Все спешили передать эту хорошую новость, не ожидая запросов старших. Теперь никто не торопился с докладом, и это настораживало, вызывало беспокойство. Передовые подразделения успешно проскочили ничейную полосу и с ходу ворвались в первую траншею. Вроде бы успех, но пехота залегла и дальше не продвигалась. Впереди появились новые огневые точки, которые требовалось подавлять. Танки, попав под прицельный огонь артиллерии, заняли укрытия.

Из штаба корпуса и армии вначале терпеливо уточняли рубежи, которых достигла пехота, а затем стали настойчиво требовать более решительных действий. Доводы у начальников неотразимы: «Дивизия имеет все для прорыва. Почему топчетесь на месте?» Снизу, от подчиненных, разными голосами: «Огонь, не поднять головы. Несем большие потери».

Артиллерия не прорубила в обороне коридора, она только нарушила огневую систему на переднем крае, а в глубине сохранились пулеметные точки, которые не удалось вскрыть с наземных НП. Поправить положение, когда израсходована основная часть боеприпасов, становилось все сложнее.

НП переместился ближе к переднему краю, но это не внесло перемен в обстановку. Положение соседей — 383-й и 61-й стрелковых дивизий — такое же: прорыва не произошло. Командир корпуса предложил ввести вторые эшелоны полков, поясняя, что иначе успеха не будет. Сообщил, что соседи тоже вводят. Полковник С. И. Дунаев просил дать время, чтобы подумать. По всем приметам, вводить их было пока рано. Первый эшелон мог еще изменить положение. Ввести вторые эшелоны полков — это бросить на чашу весов последнее, и если идти на такой шаг, то надо быть уверенным в успехе. Пока не просматривалось ни одной пробитой щели в обороне. В такой обстановке, считал я, вторые эшелоны вводить преждевременно. Командующий артиллерией подполковник Б. А. Харкевич, ровесник комдива, один из немногих в дивизии, имевший высшее военное образование, согласился со мной.

Комкор видел судьбу выполнения задачи в этих батальонах. Если они, мол, не будут введены, и притом немедленно, то дивизия не справится со своей задачей. Ничего не оставалось другого, как выполнять указания старшего.

Солнце уже поднялось высоко. Жарко. Над землей, изрытой вдоль и поперек траншеями, висел густой дым от взрывов снарядов. К переднему краю стали выдвигаться два батальона — вторые эшелоны двух полков — наша надежда на перелом событий. Для их поддержки привлекалась вся дивизионная артиллерия, пришли в движение танки, нанесла удар эскадрилья штурмовиков.

Через час командир 308-го полка майор К. А. Андреев сообщил о захвате второй траншеи, начальник штаба 305-го полка майор П. Е. Кондрашев порадовал: в центре прорвана первая позиция. Командир 311-го полка подполковник Л. Н. Френкель докладывал, что подразделения успешно отразили сильную контратаку. В этом полку очень удачно подобрались командиры батальонов — майоры В. Я. Антропов, П. Д. Садовников, Ф. К. Ольховик. Серьезные, деловые, с боевой закалкой, получившие солидную практику в командовании отдельными батальонами. Каждый из них мог бы с успехом возглавить полк.

Среди них выделялся майор В. Я. Антропов. Он служил на Каспийской флотилии, воевал в батальоне моряков. Порывистый, смелый, находчивый, он был из тех счастливых офицеров, которые командовали легко, с подъемом и даже весело. Но ни у кого никогда не возникало сомнения в обоснованности его распоряжений и решений, ибо каждый знал твердо, что все он делал надежно, с умом и с чувством высокой личной ответственности за жизнь подчиненных и выполнение задачи.

На его батальон фашисты бросили более батальона с танками. Огонь нашей артиллерии сосредоточился на вражеских подразделениях. Ненадолго хватило выдержки у захватчиков — залегли, а минут через десять побежали к своим траншеям. Дружно поднялись наши подразделения, с ходу на двух участках прорвали первую позицию и двинулись дальше.

И вот командир 305-го полка доложил: взят Арнаутский. Невелик хутор, но ценность его в другом: прорвана вторая позиция и части могут уже смело продвигаться в глубину обороны. Обидно, что мы переместили свой НП, с него не просматривалось поле боя в центре полосы наступления. Командир полка уверял, что сам лично видит подразделения в хуторе, через полчаса туда переместится его НП.

Командир дивизии распорядился:

— Высылаю вам противотанковый дивизион. Закрепите хутор.

Не успел полковник С. И. Дунаев закончить разговор с командиром полка — вызвал к аппарату комкор. Комдив доложил об успехе.

Пока он выслушивал указания, я позвонил начальнику штаба полка майору П. Е. Кондрашову. Тот не сообщал о захвате хутора. Почему же тогда доложил командир полка? В трудном положении оказался начальник штаба, попал он между двух огней. На весах лежали правда и кривда. Что пересилит? Сказать правду — нанести удар по своему командиру, подтвердить ложь — сделаться соучастником обмана.

Но самый лучший вариант — быть честным. Плохую правду всегда нелегко сообщать. Кондрашев доложил, что вторая позиция противника проходит по восточной окраине хутора, наши батальоны залегли перед ней. Смельчаки проскочили вперед, к домам, но огнем были выбиты. Командир полка, наблюдая за обстановкой со своего НП, посчитал, что в хуторе уже основные силы третьего батальона.