Владимир Васильев - Батальоны вступают в бой

Рассказчик грустно вздохнул и продолжал:

— Так вот зенитчики во главе с генералом бились здорово. Так, что завертелись «окружатели». Первая группа танков быстро поредела. Дым поднялся выше колокольни. Ну и немец в долгу не оставался. Разок генерала даже землей забросило. Я кинулся к нему, думал, конец. А он встал, отряхнулся и пошутил еще: «Плохо рассчитывают. Вот мы им сейчас покажем, как надо». И указал на новую цель — по скирдам. А там фрицы бензин спрятали. Взрыв получился знатный. Так что танки остались без горючего…

Застонал раненый. «Математик» юркнул в темноту, звякнул флягой, что-то сказал бойцу и снова вернулся к нам.

— Дело обернулось так, — продолжал он, — что Титову самому пришлось встать за наводчика. А когда его ранило, он все ж не подпустил меня к себе: «Не время!» И бился буквально до последнего снаряда, до последней капли крови. Я вынес лишь одного полуживого артиллериста. Все другие и генерал уже не нуждались в моей помощи. Враг бил издали. За время схватки зенитчиков с немецкими танками штаб 18-й армии во главе с генералами Колпакчи и Горюновым успел уйти.

На рассвете мы из палаток, ремней и одной шинели сделали носилки и понесли тяжелораненых.

Мне приятно было узнать после войны, что село Водяно, Куйбышевского района, Запорожской области, переименовано в Титово.

На третью ночь, а мы шли только ночами, нам удалось наш «санбат» посадить на захваченную у немцев машину и отправить на восток. Грузовик достался нам при следующих обстоятельствах.

В районе недавних боев работала неприятельская трофейная команда из шестнадцати солдат и одного ефрейтора. Они сортировали наши винтовки, минометы, разбитые орудия и прочее военное имущество. А сапоги, ремни, шинели грузили в машину. Трофейщики так заработались, что не заметили, как наступили сумерки. А тут и мы нагрянули. Наш медик знал немецкий язык. Он потребовал у пленных семь комплектов немецкой формы. В нее переодели раненых и положили их в кузов на солому. В кабину сели шофер и санитар, также облаченные в гитлеровское обмундирование. «Математик» заверил нас, что они теперь запросто прорвутся к своим.

Проводы были теплые, согретые юмором, но поспешные. Следом за трофейщиками обычно шли автомобили, которые подбирали все собранное. Мы связали вражеских солдат и положили их вдоль дороги.

Один из них сошел с ума от страха и стал кричать, молиться и биться в судорогах. Ему в рот забили кляп. Остальные, онемев, ждали расплаты. И действительно, кто-то из бойцов готов был смочить штык, но Курдюков вовремя заметил и схватил его за винтовку:

— Эй, друг, лежачего не бьют!

Отряд двинулся на восток. Вскоре за нашими спинами темень прорезали фары шести машин. До сих пор не пойму, почему тогда мы не дождались грузовиков и не уничтожили их. Возможно, именно на них перед рассветом нас настигли немецкие автоматчики.

В темноте мы боялись курить, громко говорить, за каждым кустом ждали засады, а когда фашисты попытались окружить на хуторе — никто из красноармейцев не дрогнул, не поднял рук. Все дрались самоотверженно. Гитлеровцам не помог даже миномет. Не добившись успеха, они подобрали убитых, раненых, быстро погрузились в машины и помчались за подкреплением.

Нужно было срочно менять позицию. Заброшенный хутор с вишневым садом, где мы отбили атаку, слишком приметен. А идти всем отрядом по открытой местности, да еще днем, — поставить людей под пули. Я назначил место сбора — Красную балку — и приказал бойцам идти туда мелкими группами.

Убитых похоронили. На братской могиле оставили консервную банку со списком погибших, а раненых распределили между собой. С нами шел Петро. Хромая, опираясь на наши плечи и все еще переживая недавнюю схватку с автоматчиками, он беспокойно поглядывал на небосклон. Потеряв много крови, красноармеец заметно побледнел. Он понимал, что задерживает нас. На украинском языке воин сказал;

— Хлопцы, залышить менэ тут…

Он стал убеждать, что не пропадет один в поле. Здесь ему все знакомо. В мирное время Петро по этим землям водил комбайн. Он с гордостью стал рассказывать о своем крае, о том, что в Запорожье впервые в Союзе стали выпускать степные корабли.

Мы не оставили Петра.

В Красной балке собрался разный народ. На мой вопрос, из какого полка, они кривили рты:

— Был полк, да сплыл…

Голодные, без курева и оттого еще более злые, люди сидели и лежали на дне балки. Я вынул из планшетки книгу брата. Иван написал ее в 1927 году. Она была небольшая. На обложке — портрет Ивана Андреевича с боевыми орденами. Называлась она «Вчерашний день». Военный комиссар писал о тяжелых днях гражданской войны…

Я вслух прочитал эпиграф: «Героям и мученикам революции поем мы славу». Сидящие притихли. Я был уверен, что живой рассказ брата захватит слушателей. И не ошибся. Все сорок две страницы книжечки бойцы прослушали с напряженным интересом. А потом посыпались вопросы:

— А где сейчас ваш брат?

— А за что ордена получил?

Трудно пришлось молодому учителю в 1918 году. Только Иван Андреевич возглавил штаб отряда красногвардейцев, а тут и бой подоспел. В станице Белая Глина белоказаки сурово расправились с коммунистами. Но те, кому удалось спастись, не пали духом. Они, и в их числе Иван Андреевич, были убеждены, что успех контрреволюции временный.

В начале 1919 года на Волге 10-я армия отступала, бросая обозы, артиллерию. Красноармейцы были без боеприпасов, разутые и раздетые. А у белых английские, французские пушки. Они захватили Царицын, рвались к Саратову. Генералы пили за победу. А комиссар дивизии Иван Свиридов опять не опустил рук. Он внушал красноармейцам, что окончательная победа за красными.

Самое тяжелое испытание Ивану Андреевичу пришлось перенести на Кавказе. Армянская армия, молодая, необученная, попала в окружение. Националисты предлагали попавшим в беду сдаваться на милость победителя. Но ни голод, ни отсутствие боеприпасов не сломили волю красных воинов. И в этом была доля заслуги и комиссара Свиридова. Он верил и других убеждал, что им поможет Москва. И помощь пришла.

Чтение я закончил беседой о том, что и победы фашистов временные. Враг будет разбит. Советских людей нельзя поработить. С ними испытанная партия Ленина.

Беседа о герое гражданской войны не прошла бесследно. Бойцы заметно воспрянули духом, подтянулись. С каждым днем отряд становился все более собранной боевой единицей.

При свете мерцающих звезд смотрю на компас. Позади Новомлиновка, Зеленый Гай. Идем по-прежнему только в темное время. Продвигаемся осторожно, высылая вперед разведку. Мучает голод и жажда. К колодцам не подходим — немцы устраивают возле них засады.

Враг пока не обнаружил нас. До реки Миус остались считанные километры. И вдруг дозорные предупреждают об опасности. Впереди слышатся отдельные выстрелы. Даю команду занять круговую оборону. Появляется Калинкин и докладывает: