Илья Гордиенко - Из боевого прошлого (1917 - 1957)

После долгих споров при подсчете голосов были объявлены результаты голосования. Большевики получили, правда, незначительное, но все же большинство голосов.

Весть о победе большевиков была встречена криками «ура». Кто-то запел марсельезу, но его не поддержали, и песня оборвалась.

Меньшевики, провалившись на собрании рабочих, рассчитывали добиться своего на общегородском собрании уполномоченных. Но и здесь их постигла неудача. Большинство высказалось против участия рабочих в военно-промышленном комитете. Лишь после того как часть наиболее революционно настроенных и идущих за большевиками рабочих была арестована, меньшевикам удалось повести за собой менее сознательных рабочих и создать в военно-промышленном комитете свою «рабочую группу».

Но это не могло отразиться на развитии революционного рабочего движения. Большевики твердо шли своей дорогой.

Вскоре после общего собрания рабочих мне предложили перейти на работу в меднолитейный. Я согласился.

Мастер и рабочие меднолитейного приняли меня хорошо. Различия в работе в сущности не было никакого, и все пошло своим порядком. Одно было невыносимо и для меня и для всех рабочих цеха — это несметное количество мутно-зеленоватого, сладкого на вкус газа — «зеленки» Цех был низкий, без вентиляции, и газ буквально душил рабочих.

Сколько раз мы вызывали главного инженера завода, директора, жаловались, просили, требовали установить вентиляцию, но все оставалось по-прежнему.

Администрация завода обещала установить вентиляцию. Иногда даже приходили конструкторы, механик, мерили, чертили, но вентиляция так и не появлялась.

— Что делать,— спрашивали друг друга рабочие,— задохнемся.

Большевики предлагали объявить итальянскую забастовку, а меньшевики — послать делегацию к фабричному инспектору с жалобой на бездействие заводской администрации. Прошло предложение меньшевиков. Выбрали меня, меньшевика и от обрубщиков — пожилого беспартийного рабочего.

К инспектору пошли в воскресенье. Около двух часов просидели в приемной. Было ясно: взят расчет на то, что мы не выдержим и уйдем. Но без ответа мы уйти не могли.

Нас ждали рабочие. И мы дождались, что инспектор нас принял. Когда мы вошли в кабинет и уселись, он извинился, но тут же добавил, что сегодня день неприсутственный и что ему тоже нужен отдых, но что он готов нас выслушать и только просит быть краткими. Он выслушал нас, обещал сделать все, что от него зависит, но тут же добавил, что страна переживает тяжелое положение и непосильные требования предпринимателям предъявлять нельзя. Все, мол, должны нести жертву на алтарь отечества.

Меньшевик от хорошего тона и обещаний был на девятом небе. Я же злился на себя за то, что пошел на эту бесплодную беседу.

В понедельник, в обеденный перерыв, мы доложили рабочим о выполнении их поручения. Меньшевик рассказывал, захлебываясь от восторга. Я же сказал рабочим, сколько мы сидели в приемной, как сетовал инспектор, что мы пришли в неприсутственный день, как он призывал нас быть снисходительными к предпринимателям и не предъявлять им «непосильных» требований, так как «все должны нести свою жертву на алтарь отечества».

— Я так понимаю,— сказал ходивший с нами пожилой рабочий,— если бы он служил у нас и мы платили бы ему жалованье, тогда бы конечно. Но он жалованье получает от них, поэтому и ждать от него нечего. Вот и все...

Приблизительно через неделю с утра в цехе начали протирать стекла, подмели пол, вынесли то, что было лишнего.

— Надо ждать фабричного инспектора,— говорили между собою рабочие и не ошиблись.

Вечером, перед окончанием работы, в сопровождении директора и врача в цех вошел инспектор. «Зеленки» сегодня, конечно, не было, воздух относительно был чист и относительно прозрачен.

— Видно, вам, господа, делать нечего: ходите жалуетесь,— сказал инспектор. Но все же он обещал попросить директора поставить над бессемером колпак и через потолок вытянуть трубу на крышу. При этом он еще раз напомнил нам о войне и необходимости жертвы «на алтарь отечества». С этим он и ушел.

— Вот тебе и фабричный инспектор, правильно обрубщик говорит, не мы ему жалованье платим — не нас он и защищает.

Колпак поставили, но лучше не стало. Он только мешал работать варщикам, и его скоро убрали, а дыру заткнули мешками. Так бесславно закончилось наше хождение к инспектору. «Зеленка» победила.

А события шли своим чередом. В промышленности и сельском хозяйстве усиливалась разруха, на фронтах русская армия, руководимая бездарными генералами, терпела поражение за поражением. Среди рабочих пошли слухи, что военный министр Сухомлинов оказался немецким шпионом, что царица, немка по национальности, тоже помогает немцам. Механический цех нашего завода был забит стаканами для снарядов, а на фронте нечем было стрелять. Буржуазия выступила с требованием «ответственного министерства». Меньшевики поддерживали это требование. «Для нас это не выход»,— говорили рабочие.

Действительный выход подсказывали большевики — это вооруженное восстание, революция.

Перед 9 января 1916 г. в укромных уголках, по цехам шла читка прокламации Петроградского комитета большевиков, посвященной событиям 9 января 1905 г. В ней говорилось о том, что в тяжелый, кровавый год войны рабочим нужно продемонстрировать свое отношение к лживой и насквозь предательской политике царского правительства, что однодневной стачкой нужно выразить свой протест против кучки палачей, ведущих страну к катастрофе. Прокламация призывала пролетариат в день 9 января показать свою солидарность и сквозь гром орудий и канонад мощно провозгласить: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Долой царское правительство! Долой самодержавие! Да здравствует всеобщая забастовка в день 9 января! Да здравствует вторая российская революция! Да здравствует РСДРП!»

Все эти лозунги были близки и понятны рабочим, и когда мы, большевики, утром 9 января предложили рабочим прекратить работу, то ни одного голоса не было против, даже меньшевики не посмели открыть рта.

Рабочие покинули цехи и влились в общий поток демонстрантов, двигавшихся с революционными песнями, с двумя развевающимися красными флагами по Большому Сампсониевскому проспекту, мимо сквера, набитого мобилизованными солдатами Московского полка.

У полицейского участка нам преградил дорогу отряд конной полиции во главе с приставом. Пение прекратилось, остановились. Пристав поднялся на стременах и потребовал разойтись по домам, угрожая применением силы. Не желая доводить дело до ненужного в тех условиях столкновения рабочих с полицией, большевики предложили демонстрантам разойтись. Мостовая очистилась, но тротуары были забиты народом до отказа, рабочие не расходились, часть из них, обойдя полицию, снова вышла на мостовую и с пением революционных песен двинулась к заводу «Людвиг Нобель». Там их встретил новый наряд полиции, но у клиники Виллие демонстранты соединились с рабочими других заводов, снова вышли на мостовую и направились к Финляндскому вокзалу.