Илья Гордиенко - Из боевого прошлого (1917 - 1957)

Пожал руки, познакомил со своими подчиненными.

— Вы удачно приехали. 95-й полк находится как раз на отдыхе. А теперь пошли в столовую обедать,— сказал он.

За обедом начальник дивизии угостил нас и господ офицеров хорошим вином. Завязалась оживленная беседа все по тем же злободневным вопросам, поставленным в порядок дня, но не разрешенным революцией. Господам офицерам не нравится, что рабочие явочным порядком перешли на восьмичасовой рабочий день; по их мнению, с этим делом можно было подождать до конца войны. Не нравилось им и то, что крестьяне самовольно захватывают помещичью землю, не ожидая созыва учредительного собрания. Войну надо продолжать, а анархистские элементы разлагают солдат, разрушают дисциплину, организуют братание с немецкими солдатами. Это к добру не приведет, надо ликвидировать двоевластие в стране.

Нигде, никогда во время революции не создавались Советы, но всегда и везде создавались временные революционные правительства. Так разглагольствовали командир дивизии и его свита.

— Стало быть, Советы надо ликвидировать?! — спросил я и добавил: — Это не выйдет, и ссылка ваша на историю неправильна. Вспомните Советы в 1905 году.

Меньшевик Фрейман поспешил вмешаться в разговор. Я не препятствовал ему и только в виде реплик давал понять господам офицерам, что у рабочего класса на все обсуждаемые здесь вопросы есть другая точка зрения — точка зрения большевиков. Меня поддерживал инженер Ицкевич. Когда мы вышли из столовой, ко мне подошел плотно подпоясанный с круглым розовым лицом, с широко открытыми глазами штабс-капитан и взял меня под руку.

— Вы мой враг,— сказал он,— но вы мне больше нравитесь, чем этот белобрысый ваш товарищ. У вас все просто, ясно и открыто и, главное, честно. А он врет и все замазывает. Я помещик. В Курской губернии у меня имение, и я ни одного клочка земли крестьянам не отдам, даже за выкуп не отдам. И не думайте, что я один такой, нет, мы, помещики, все такие. И Родзянко такой, и князь Львов такой. Вы, рабочие, к фабрикам и заводам руки протягиваете, а капиталисты не дадут их вам, так же как мы, помещики, крестьянам землю не дадим.

— Значит, гражданская война, и нам ее не избежать,— сказал я.— Как масло с водой не смешаешь, так и рабочих и крестьян нельзя помирить с помещиками и капиталистами. Вот почему у нас и двоевластие: кто — кого.

— Да,— согласился штабс-капитан.— Сегодня мы с вами пока хитрим. Хотим друг друга перехитрить, но историю не перехитришь. Столкновение между нами неизбежно, и, кто знает, может быть, мы с вами еще встретимся, но уже заклятыми смертельными врагами.

Полк встретил нас на покрытой снегом небольшой лесной поляне. Командир полка скомандовал: «Смирно!» Дежурный по полку отрапортовал нам, что полк находится на отдыхе и что он рад видеть у себя дорогих гостей. Мы забрались на наскоро сколоченную трибуну, поздоровались с солдатами и передали им приветствие от рабочих, служащих и инженеров завода. Мне предоставили слово. Я коротко обрисовал внутреннее и международное положение нашей страны и рассказал о том, что делается у нас в Петрограде, в частности в Выборгском районе.

— Выход из положения, в котором мы сейчас находимся,— это ликвидация двоевластия в стране,— сказал я,— а для этого нужно изменить состав Совета рабочих и солдатских депутатов, отозвать оттуда соглашателей и послать крепких, стойких большевиков. Рабочим и солдатам,— продолжал я,— следует теснее сплотиться вокруг партии большевиков и ее вождя — Ленина, тогда все вопросы будут разрешены так, как это надо рабочим и крестьянам, а не так, как этого хотят помещики и капиталисты.

Фрейман и Коньков мне не мешали, своими коротенькими выступлениями они лишь сглаживали остроту вопроса, намекнув, что у меньшевиков и эсеров другая точка зрения по затронутым в моем сообщении вопросам. И так у нас как-то само собой установилось, что, когда беседа шла с господами офицерами, инициатива была в руках Фреймана и Конькова, а когда с солдатами — инициатива переходила ко мне.

От господ офицеров нас приветствовал поручик, от солдат — младший унтер-офицер, председатель солдатского комитета, бывший рабочий.

Мы передали наши подарки по ротам согласно номерам, написанным на ящиках. Вместе с солдатами прокричали «ура», провозгласили здравицу революции и союзу рабочего класса с революционной армией. Солдаты разошлись по землянкам, искусно замаскированным между деревьями.

В полку мы оставались еще несколько дней. Все беседы с солдатами сводились по существу к одному: мир, земля. С этого начиналась каждая беседа, этим она и кончалась. Солдаты требовали прекращения войны и немедленного захвата помещичьих земель. Ждать Учредительного собрания нечего. Хватит, ждали. Одобряли они и то, что рабочие ввели у себя восьмичасовой рабочий день. «Это хорошо, за это и боролись»,— говорили солдаты.

Я разъяснял солдатам позицию большевиков в этих вопросах. Ицкевич меня поддерживал. Фрейман и Коньков отмалчивались.

Через несколько дней мы тронулись в обратный путь. Ехали так же медленно и с такими же длительными остановками, шумными политическими спорами, как и сюда.

Подъезжая к Петрограду, мы узнали о приезде В. И. Ленина и о той грандиозной встрече, которую питерские рабочие и войска гарнизона устроили ему на площади Финляндского вокзала. Но эти отрывочные сведения меня не удовлетворяли, и я с вокзала, только на одну минуту забежав домой, отправился в райком партии. Там было большое оживление, какая-то праздничная приподнятость.

— Ленин приехал! Слышал? — встретили меня вопросом товарищи.— Жаль, что ты не был при встрече.

— Факелы, прожекторы, красные знамена, плакаты, оркестры духовой музыки и море ликующих людей.

Такую встречу всю жизнь помнить будешь. Ленина вынесли на руках. Стал он в легковой машине говорить, но его не все видят, не все слышат. И вот он на башне броневика — теперь всем видно, всем слышно, и не только нам, питерцам, а, кажется, видно и слышно всему миру,— говорили товарищи.

— И знаешь, что сказал Ленин? — «Никакой поддержки Временному правительству!» И закончил свою речь возгласом: «Да здравствует социалистическая революция!» Ты понимаешь? Социалистическая революция!

Охваченный общим праздничным настроением, я вошел в кабинет секретаря райкома партии Егоровой.

— Л! Вернулся? — сказала она и тут же торопливо добавила: — Ленин приехал. Мы вот только что закончили заседание; обсуждали его указания, данные в речи у Финляндского вокзала, и наметили программу своих действий.

Мне очень хотелось узнать, какие мероприятия наметили и какое задание получу я. Пока мы разговаривали, в кабинет вошел заведующий агитпропом райкома и сообщил, что Петроградский комитет просит прислать несколько товарищей для выступления на митинге в цирке «Модерн». Наметили несколько человек, в том числе и меня, как только что прибывшего с фронта. Я с большой охотой дал свое согласие и вместе с другими товарищами отправился на митинг.