Валерий Марченко - Афган: разведка ВДВ в действии. Мы были первыми

Первая половина 1981 года стал для советских войск в Афганистане напряженным периодом боевых действий с силами афганского сопротивления. Наступившая зима не снизила, как ожидалось в штабах ограниченного контингента, активности моджахедов. Этот факт проявился характерной чертой в большинстве провинций Афганистана — противник не просто увеличил количество вылазок против частей и подразделений 40-й армии, но и укрепил позиции в глазах местного населения. Вооруженные отряды сил сопротивления появлялись везде, где была малейшая возможность нанесения ущерба советским войскам. В руководящих документах, риторике командования появляется новый термин в определении организационного статуса противника — вооруженные формирования. Для проведения крупномасштабных боевых операций в уездах и провинциях страны вооруженная оппозиция собиралась в более крупные образования.

Повсеместно активизировалась разведка противника. Ее деятельность приобретала системный характер по вскрытию планов советских и афганских войск, правительства. Глаза «духов» были повсюду. Визуальная разведка формировалась из местных жителей, бачат, пастухов, специально подготовленных для этой работы иностранными инструкторами. Агентурная разведка «скачивала» информацию из штабов афганских войск, правительственных кабинетов. С поступлением в душманские отряды технических средств разведки эфир наших немощных радиостанций находится под «духовским» контролем. В результате проводимых противником разведывательных мероприятий замыслы операций советских войск уже не являлись секретом.

Заканчивался сезон дождей — тусклый, холодный. В установившейся погоде оживился Кабульский аэропорт, возобновились полеты «Арианы» в Пакистан, Индию, Китай. В середине марта 1981 года меня вызвал в штаб соединения начальник разведки дивизии гвардии подполковник Скрынников. Я прибыл в палатку офицеров дивизии и доложил начальнику о прибытии:

— Товарищ гвардии подполковник, старший лейтенант Марченко по вашему приказанию прибыл.

Пожав руку, Михаил Федорович «просверлил» меня острым взглядом внимательных глаз, предложил присесть.

— Как настроение, здоровье?

— В порядке, товарищ подполковник.

— Я вот зачем тебя вызвал, Валер…

Начальник сделал паузу:

— Приказом командира дивизии ты назначен на должность командира разведывательной роты 350-го гвардейского парашютно-десантного полка. Как на это смотришь?

Неожиданное сообщение начальника, заявленное в форме завершенного действия, несколько обескуражило. Всего лишь три месяца назад я был назначен заместителем командира 80-й отдельной разведывательной роты дивизии. Боевой тандем с Ленцовым состоялся с первого дня совместной службы, и нам с Александром не стыдно было за нашу работу, результаты, которые дивизионная разведка добавляла в общую копилку успехов соединения. Казалось бы, успехи надо наращивать, но факт налицо — ответственное назначение в гвардейский парашютно-десантный полк, которым командовал Георгий Иванович Шпак.

— Как смотрю? Неожиданно как-то товарищ подполковник.

— Что неожиданно? С тобой уже был разговор на эту тему! Отправить тебя командовать парашютно-десантной ротой, ты знаешь об этом, я бы мог давно, но не хотелось терять тебя как разведчика — ждал удобного момента. Теперь ситуация сложилась таким образом, что Николай Литош уходит в третий батальон замкомбатом, поэтому давай, принимай разведку «полтинника».

— Есть, товарищ гвардии подполковник!

Приложив руку к головному убору, добавил:

— Спасибо! Доверие оправдаю! Полковая система, правда… Но постараюсь втянуться.

— Хрен с ней — с системой, Валера, а вот на раскачку тебе пару дней. Больше дать не могу, да и Литошу надо улетать в батальон.

— Понял, товарищ подполковник! С Николаем решим, а как командир полка?

— Совсем забыл. Георгий Иванович ушел по замене в Союз, на его место прибыл новый командир полка — Семкин. Ничего о нем не знаю, но завтра в 9.00 тебе надо ему представиться. Сегодня на совещании у комдива этот вопрос с ним проговорили. Так что — вперед!

— Есть!

Михаил Федорович сжал мне руку, тряхнул, мол — все в порядке, больше оптимизма. Мы еще повоюем! Я двинулся к «полтиннику».

С Литошем я встретился на линии палаток подразделения, где он отдавал распоряжения внутреннему наряду.

— Здравствуй, Николай Александрович.

— Привет, Валера. Ну? Готов принимать хозяйство?

— Готов-то готов, Николай, но Скрынников приказал завтра начинать.

— Ничего страшного! Разберемся.

— Я не об этом. Может, правильней будет, если сначала представиться Семкину, а то поймет неправильно…

Николай задумался.

— Пожалуй, ты прав, проходи, пообщаемся.

— Спасибо.

Мы вошли в расположение командира полковых разведчиков. Небольшой закуток в палатке был огорожен простыней, разделявшей его «апартаменты» от кроватей личного состава. Он же служил командиру роты канцелярией и местом отдыха. Кровать, два письменных стола, пара табуретов, тумбочка — весь интерьер. Ротный писарь колдовал над расписанием, встав, принял положение «смирно».

— Иди, перекури.

Ефрейтор вышел. Мы с Николаем сели за стол и включились в очень полезный и интересный разговор. Николай Александрович был опытнейшим разведчиком, воспитавшим многих командиров, ушедших на повышение. В полку служили офицеры, прошедшие с ним суровую школу разведки. Уверенно командовал парашютно-десантным батальоном Вадим Войцеховский — мне довелось при вводе в Афганистан обеспечивать в Баграме посадку его батальона. Невозможно было представить, что гвардии майор Войцеховский через полгода погибнет в бою. В боях в Кунаре сложил голову Иван Прохор, ставший командиром парашютно-десантной роты. Успешно командовал ротой Эдик Козлитин. Офицеры-разведчики не жалели себя, выполняя интернациональный долг.

— С чего начнем?

— С чего? Расскажи, Николай, о задачах полка и вообще о жизни части, роты. Пройдись обзором, а то улетишь в батальон, а я толком ничего не узнаю.

— Добро.

Я попросил Николая рассказать об офицерах, прапорщиках роты.

— Хорошо. Ну, заместителя ты знаешь — Платонов, 1979 года выпуска, грамотный, подготовленный офицер. Спортсмен, специалист рукопашного боя, энергичный, принципиальный парень, хорошо знает личный состав. Москвич.

— Ну, если москвич — можешь не продолжать.

— Что так?

— У меня к ним особая любовь. Один из моих друзей по училищу — москвич…

— Хм.

Утро следующего дня не принесло неожиданностей. Разведчики дивизии занимались по плану боевой работы: занятия, несение службы, отдых после ночного выхода. Мое внутреннее состояние не сказал бы, что было спокойным: ночь просидел перед печкой, слушая приглушенный гул пламени, думал, прикидывал, размышлял. Конечно же, самому себе задавал вопрос — насколько я был готов командовать разведкой парашютно-десантного полка? Анализировал общую ситуацию, ее составляющие, самоедством не занимался, но давал собственную оценку своим возможностям. Беспокоило одно — полковая система, чуждая нам, дивизионным разведчикам. В полку у меня появится куча командиров и начальников, с которыми необходимо будет ладить, решать, согласовывать многие вопросы. Себя я считал самостоятельным офицером, не терпел опеки, покровительства, не гнушался черновой работы и потому уверенно чувствовал себя на любых мероприятиях. Но полковая «мясорубка» перекрутит любого отчаянного парня. Примеров тому было сколько угодно! Поэтому, размышляя о своем положении, я вводил коэффициент на собственную задиристость — за что можно было попасть под раздачу. Тем не менее утром наступившего дня, умывшись холодной водой, я мысленно сказал себе «Вперед!» — и внутренние переживания сами по себе развеялись. Я подошел к Ленцову, присел.