Томас Майер - Мастера секса. Жизнь и эпоха Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон – пары, которая учила Америку любить

Эти ограничения врача-мужчины стали особенно очевидны, когда он беседовал с «очень привлекательной» выпускницей колледжа, интеллигентной, любознательной женщиной, которая получила диплом по биологии. Она стала клиническим волонтером в исследовании Мастерса и однажды высказала предположение, которое изменило все.

В смотровом кабинете «Клиники материнства» эта молодая женщина манипуляцией довела себя до неистовства («аутоманипуляция» – такой клинический термин использовал для этого Мастерс), а потом достигла кульминации – и все это регистрировалось и анализировалось приборами Мастерса. Во время последующей беседы они обсуждали не только поджатые пальцы на ее ногах и ощущение покалывания, но и глубочайшие эмоции во время секса. Женщина описала свои ощущения во время оргазма и сказала, что его успешность зависит от того, кто и чем выполняет стимуляцию.

– А что, если я его симулирую? – вдруг спросила она.

Мастерс ничего не понял.

– Этим я и зарабатываю на жизнь – имитирую оргазмы , – заявила она грубовато, словно объясняя ребенку, что Санта-Клауса не существует. Часто ее единственной целью в сексе было «сделать все побыстрее и заставить мужчину кончить, получить плату и отделаться от него».

– На самом деле вам нужна переводчица, если вы всерьез хотите проводить это исследование, – наставительно сказала она Мастерсу. – Вам стоит завести женщину-партнера.

Чем больше Мастерс обдумывал это предложение, тем осмысленнее оно ему казалось. Если он хотел понять «психосексуальные аспекты женской сексуальности» – terra nova [5] Новая земля ( лат .). медицинского исследования, ради которого он готов был рискнуть своей карьерой, то ему необходима партнерша и соратница.

Мастерс решил искать ассистентку, разместив безобидное объявление из разряда «требуется помощница» в отделе кадров Вашингтонского университета. После нескольких недель безуспешных собеседований, прямо перед Рождеством 1956 года, он, наконец, нашел ту, кого искал.

Билл и Джини на диване

В начале 1957 года Вирджиния Джонсон записывала имена, возраст и адреса пациентов, сидя за неуклюжим металлическим письменным столом на третьем этаже «Клиники материнства». Она казалась безымянной секретаршей, временно нанятой, чтобы разобраться с бумажными завалами.

Джонсон мечтала о карьере в социологии. С этим местом у нее было связано только одно желание – заработать деньги. Медицинский мир ее не привлекал.

Она сдружилась с медсестрами и спустя недолгое время уже знала всех главных деятелей кафедры акушерства и гинекологии Вашингтонского университета – Уилларда Аллена, главу кафедры, Альфреда Шермана, специалиста по гинекологической онкологии, и, разумеется, Уильяма Мастерса, который взял ее на работу.

Поначалу Джонсон обращала мало внимания на то, что происходило в кабинетах. Подруги говорили ей, что Мастерс – акушер-гинеколог, специализирующийся на рождаемости и гормональном замещении. Она понятия не имела о секретном эксперименте, который ставил этот университетский профессор, тайно рыскавший в поисках научной добычи по публичным домам. Мастерс ни словом не обмолвился об этом, когда брал Джонсон на работу. Не собирался он ничего говорить ей и четыре месяца спустя, когда Джонсон однажды встала из-за своего стола в коридоре, собираясь пойти пообедать.

Сандра Шерман, жена доктора Шермана, вспоминала Джонсон как темноволосую красотку, стильную штучку, чье присутствие ощущалось в любом помещении, где она находилась. Секретарш в те времена рассматривали как потенциальных охотниц за мужьями, использовавших свои хитрые уловки для разрушения счастливых домашних очагов. Ходили сплетни, что у нее были романы с некоторыми мужчинами на кафедре.

Самые близкие дружеские отношения сложились у Вирджинии с доктором Айрой Галлом, невысоким, энергичным молодым врачом. Их дневные смены в госпитале часто совпадали, и вскоре они стали приезжать на работу и с работы вдвоем. Сидя в «плимуте» 1948 года, принадлежавшем Айре, Вирджиния рассказывала ему о своей жизни, а он ей – о своих медицинских воззрениях, о внутренней механике клиники и об иерархии в Вашингтонском университете.

Однажды днем послеобеденная болтовня переключилась на секретное секс-исследование Мастерса, спровоцировав обычные шуточки. Джонсон улыбалась, но не принимала особого участия в общем веселье. Уже четыре месяца она составляла истории болезни пациенток, как велел ей Мастерс, и интимность некоторых вопросов вполне согласовывалась с тем, что она считала исследованием бесплодия. Но в тот день разговор в кафетерии раскрыл ей глаза.

В этот момент вошел Мастерс, одетый в свой белый лабораторный халат. Ему не потребовалось много времени, чтобы догадаться, что здесь обсуждают. Все уставились на Джонсон, ожидая ее реакции. Ни взглядом, ни мимикой она не выдала своих мыслей.

Мастерс счел своим долгом при всех объяснить ей, что истории болезней пациенток были частью исследования человеческой сексуальной реакции, и что некоторые женщины занимались сексом в целях клинического анализа. Ее это как-то задевает?

– Вовсе нет, – просто ответила Вирджиния. – Но зачем это нужно?

Другие мужчины ухмыльнулись, но Мастерс был очень доволен ее ответом. Это был голос дочки миссурийского фермера, которая видела на скотном дворе достаточно животной похоти, чтобы не удивляться похоти человеческой. В ее мире секс был давно отделен от любви, как это может быть только у разведенной женщины с двумя маленькими детьми. Она не смотрела на физическую близость ни с ужасом, ни с иллюзией блаженства. «Я воспринимала ее как нечто само собой разумеющееся, – вспоминала она свое представление о сексе до начала работы с Мастерсом. – Для меня она всегда была естественной потребностью. Она меня не шокировала».

Именно спокойная реакция Вирджинии стала решающим фактором в создании партнерства «Мастерс и Джонсон». Билл откровенно изложил причину, по которой выбрал ее: «Я мог иметь дело только с человеком, которому тема секса не причиняла дискомфорта», – объяснял он снисходительным тоном, словно он был профессором Генри Хиггинсом, а Вирджиния – Элизой Дулиттл из пьесы Джорджа Бернарда Шоу «Пигмалион». Ему досталась неподготовленная помощница, которая почти ничего не знала о теме его исследований; личность, которую Мастерс, казалось, вытесал из глыбы общественного невежества в области секса, отполировав и огранив ее по своему вкусу.