Томас Майер - Мастера секса. Жизнь и эпоха Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон – пары, которая учила Америку любить

К 2007 году Американская медицинская ассоциация официально заявила, что «возражает против применения «репаративной», или «конверсионной», терапии».

Мастерс был уверен, что со временем их книгу примут, так же как приняли первые две. Он полагал, что бо̀льшая часть критики исходит от фрейдистского аналитического сообщества, которое жаловалось, что двухнедельный курс лечения – подход слишком упрощенный и недостаточный для понимания сексуальной жизни пациента. Несмотря на все ограничения в объеме исследования, Мастерс считал, что перспективы конверсионной терапии давали пациентам больше надежды и свободы, чем могли предложить психоаналитики.

Ближайшие сотрудники недоумевали, почему Билл так упорно проталкивает свои неправдоподобные теории о конверсии и реверсии. Он был дальновидным ученым, немного резковатым в своих взглядах, но всегда опиравшимся на обширную документацию. Как мог он в этот раз так подвести институт?! СМИ, хоть и позволяли себе критику, но ни разу не усомнились в фундаментальной честности книги и не подозревали о тревогах, царивших в клинике.

Пристыженная и расстроенная Джонсон поклялась, что больше никогда не позволит Мастерсу поставить ее в такое положение. К началу 1980-х годов она стала больше бывать на своем рабочем месте. «Джини чувствовала, что Билл становится непредсказуемым источником проблем, – рассказывал Колодны, – и пыталась взять в свои руки управление институтом».

В 1982 году, когда Институт Мастерса и Джонсон перебрался в новое красивое здание, именно Джонсон контролировала процесс строительства и одобряла поэтажный план. Больше никто не сомневался, где будут приниматься главные решения – в красиво обставленном угловом кабинете Джини или в другом, гораздо более скромном, который она отвела Биллу.

Неотразимо эффектная в своем черном платье Вирджиния Джонсон вошла в бальную залу элегантного отеля, опираясь на руку Билла Мастерса. Она купалась в восхищенных взглядах четырехсот гостей, которые, стоя, аплодировали им. По всей стране Мастерса и Джонсон прославляли и воздавали им почести, но нигде их не принимали так, как сейчас, в родном городе – Сент-Луисе. Даже Билл, с его каменным выражением лица и сдержанными манерами, не мог сдержать довольную ухмылку.

Празднование 25-й годовщины с начала исследований человеческой сексуальности было прежде всего бенефисом Вирджинии. Она предусмотрела каждую деталь – от огромных хрустальных ваз с розами и белыми гардениями до толпы фотокорреспондентов. Наряду с работой клиники она теперь занималась публичным имиджем их обоих. Ей удалось добиться, чтобы трое самых важных мужчин в ее жизни – доктор Мастерс, судья Ной Вайнштейн и бывший муж Джордж Джонсон – отлично ладили между собой в этот вечер.

Чувство запоздалого признания пронизывало этот ноябрьский вечер 1984 года. Все скверные воспоминания, связанные с Сент-Луисом, исчезли. Забыты были оскорбительные анонимные звонки, пренебрежение профессионалов, подчеркнутое дистанцирование Вашингтонского университета от их клиники, слухи об омерзительной деятельности, происходящей за закрытыми дверями клиники.

Речь Мастерса прозвучала как прощальное слово. По мере приближения к семидесятилетию взгляд его становился все более пустым и отстраненным, плечи ссутулились и сгорбились. Галстук-бабочка теперь свисал с его воротничка, точно поникший цветок. «Тинктура времени берет свое, – тихо говорил Мастерс в микрофон. – Я жил достаточно долго. Мои противники нейтрализованы – а некоторые даже похоронены». По толпе гостей пронесся легкий смешок. «Пора передать дела молодым, – продолжал Билл. – Я сделаю это без особой охоты, но время пришло».

Джонсон же в свои 59 лет наслаждалась самой чудесной порой жизни, пожиная плоды признания и личной удачи. Может быть, ее муж и собрался уйти на покой, но она сама, как всегда, полная жизни и энергии, была не готова сдавать позиции. Для все более одержимых сексом американских СМИ Вирджиния Джонсон оставалась предметом восхищения – зрелой и знающей жизнь женщиной, которая понимала глубокие тайны жизни.

Писатель Гэй Талис, готовя к печати свою книгу «Жена ближнего твоего» – рассказ очевидца о сексуальной революции в Америке, несколькими годами ранее пытался уговорить Мастерса и Джонсон раскрыть тайны их брака.

– Как часто вы занимаетесь любовью? – спросил Талис на съезде Американского общества редакторов газет.

– Да кто же считает? – ответила Джонсон с притворной застенчивостью. Несколько сотен восхищенных газетчиков разразились аплодисментами.

Мастерс и Джонсон отказывались от приглашений на ночную программу-варьете Джонни Карсона («Мы не хотим оказаться между Джеки Мейсоном и каким-нибудь чечеточником», – объясняла Вирджиния) или каверзных вопросов в прайм-таймовой программе Майка Уоллеса «60 минут». Вместо этого они появлялись в утренней передаче Фила Донахью, транслировавшейся из Чикаго, и радио-ток-шоу Майка Дугласа в Филадельфии. Хотя дневное телевещание было все еще «сдержанным» – особенно в сравнении со стандартами таблоидов – Донахью признавал, что Мастерс и Джонсон поднимали рейтинги. В то время как Мастерс вел себя с телерепортерами отстраненно и настороженно, Джонсон нравилось играть роль дивы. Она упивалась широким общественным признанием и его финансовым выражением.

Однако слава так и не трансформировалась в крупное состояние. К началу 1960-х годов Институт Мастерса и Джонсон стал терять деньги, и партнеры не могли решить эту проблему. В 1984 году им едва удалось собрать достаточную сумму, чтобы оплачивать сотрудников и платить за помещение. Число клиник секс-терапии по всей стране росло, и пациенты уже не нуждались в эксклюзивном дорогостоящем лечении в Сент-Луисе. Лист ожидания, некогда растянутый на несколько месяцев, сократился до пары недель. Почти 85 процентов тех, кто обращался в институт впервые, до этого пытались лечиться в других местах. Люди, страдающие от фригидности и преждевременной эякуляции, теперь говорили о своих проблемах гораздо откровеннее, чем предшествующее поколение. Они научились исцеляться самостоятельно, читая пособия-руководства или обращаясь к местному терапевту.

Хотя банкет в честь 25-й годовщины должен был напомнить миру о революционном научном вкладе Мастерса и Джонсон, главной его целью был сбор 5 миллионов долларов вначале в Сент-Луисе, а затем в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе и других крупных городах. Правительство по-прежнему почти не финансировало связанные с сексом исследования в институте. Как сообщила гостям Джонсон, пожертвования позволили бы им продолжать «работу в том виде, в каком мы ее знаем, – работу, которую не могут сделать другие».