Томас Майер - Мастера секса. Жизнь и эпоха Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон – пары, которая учила Америку любить

В Калифорнии Салливэн много слышала о Мастерсе и Джонсон и пришла к выводу, что их богатые клиенты будут платить за ее услуги по высшей ставке. Вскоре она получила письмо с одобрением, но Мастерс попросил ее прислать еще и фотографию. Салливэн воспротивилась. «Ну вас к черту, не буду я посылать никаких фотографий, – думала про себя Салливэн. – Какая разница, как я выгляжу: я – «суррогат», и точка. Вот данные о моей подготовке».

Мастерс прислал ответ с объяснениями: фото требовал клиент. Вскоре ее пригласили в Сент-Луис.

– Не пойму, почему вы с самого начала не прислали нам свое фото, – сказал ей Мастерс самым любезным тоном. – Вы очень красивая.

Остальная часть их разговора вращалась вокруг денег. Договор был заключен на три тысячи долларов с клиента за 10-дневный период.

За свою карьеру, включавшую около 300 случаев, по словам Салливэн, она исполняла обязанности «суррогата» в Сент-Луисе «как минимум полдюжины раз». Она настолько освоилась в клинике, что держала свой велосипед рядом с копировальной машиной, чтобы кататься вокруг озера Форест-Парк.

Салливэн сознавала, что дарила другим людям удовольствие и счастье, которых ей не хватало в собственной жизни. «Мне было чуть за двадцать, и я все еще не нашла себя, – размышляла она вслух. – Я не стала заблудшей душой, сделавшись «суррогатом», – я была ею до того . Мой отец избивал мать. Я никогда не испытывала особой любви к родителям». Работа под управлением старших по возрасту врачей, которые руководили ею, в какой-то степени удовлетворяла потребность самой Салливэн в отце.

От суррогатов требовалось быть бесстрастными инструментами команды терапевтов. Им не полагалось принимать решения относительно лечения или давать психологические оценки. Они должны были остерегаться трансференции – вероятности того, что пациент может эмоционально привязаться к ним. Но однажды Салливэн совершила роковую ошибку – она влюбилась в своего клиента.

Богатый юрист из другого города, мужчина лет тридцати, нанял Салливэн помогать ему с «ЭД» – это был стандартный эвфемизм для импотенции. Он щедро оплатил отдельные номера в «Чейз-Парк Плаза», что позволяло ей спать одной и распоряжаться своим свободным временем. За эти две недели Салливэн больше, чем обычно, разговаривала со своим клиентом, ужинала с ним в ресторанах и просто гуляла по парку. В Сент-Луисе они оба были чужаками, и Салливэн обнаружила, что в ней просыпается любовь к этому почти неизвестному мужчине, благодарному ей за то, что она восстанавливала его мужественность. Она всегда разделяла работу и чувства, но в этот раз все обернулось по-другому.

Когда ее сеансы с клиентом закончились, она рассказала обо всем Марку Шварцу, терапевту, который вел этот случай. Шварц понял ее проблему и дал ей простой совет:

– Считайте это летним романтическим приключением и идите дальше, каждый своей дорогой, – предложил он.

У Салливэн не было выбора. Иметь чувства – естественно. Однако идти у них на поводу – непрофессионально. Она улетела в Южную Калифорнию, а юрист вернулся к себе домой, куда – она так и не узнала.

– А теперь – перед вами Джонни!

9 сентября 1982 года в «Вечернем шоу с Джонни Карсоном» принимали участие сам юморист и его закадычный друг, ведущий Эд Макмагон. Дирижер Док Северинсен руководил оркестром NBC , а гость, актер Джордж Сигал, играл на банджо. В своем вступительном монологе Карсон отпустил несколько шуточек о Калифорнии, брюках Дока, президенте Рональде Рейгане, горе Рашмор и забастовке профессиональных футболистов. Самый последний комментарий касался еще одной гостьи его программы – Морин Салливэн.

Салливэн с трогательной откровенностью рассказала о своей жизни в качестве суррогатной сексуальной партнерши. Они побеседовали о том, как она нашла эту работу, с какими проблемами сталкивалась, о возрастном спектре мужчин, с которыми работала, и о том, каково это – вступать в физическую связь с клиентом. В какой-то момент она даже продемонстрировала пример ласки руками, пока Карсон корчил рожи на камеру.

Программа Карсона была для Сэлливэн первой из телевизионных съемок. Она стала самой известной женщиной в этой скандально известной области секс-терапии. И хотя она ни разу не упомянула о своих поездках на Средний Запад, в прославленную клинику Мастерса и Джонсон, в Сент-Луисе ее популярность вызвала серьезную обеспокоенность. Друзья Мастерса опасались, что тайные сделки с Салливэн и другими женщинами угрожают с таким трудом заработанной репутации института и всех, кто был с ним связан.

Мастерс всю свою карьеру раздвигал границы дозволенного, умудряясь перехитрить своих критиков и стражей нравственных кодексов. Но теперь он как будто позабыл о реальности, о том, что их могут обвинить в циничном лицемерии и сомнительных этических суждениях. Он полагал, что никто ничего не узнает. Его тайные договоренности с Салливэн и другими «суррогатами» были «примером его безумия», говорил Марк Шварц. Шварц вспоминал некоторых пациентов – например, «девственника тридцати одного года без всяких социальных навыков» – чью жизнь преобразили суррогаты, несмотря на то что в те времена это было «чистой проституцией с точки зрения закона». «Это была «уловка-22» [15] «Уловка-22» ( англ . Catch-22) – роман американского писателя Джозефа Хеллера. Название романа стало нарицательным обозначением искусственно созданной абсурдной и безвыходной ситуации. : такие мужчины никогда бы не нашли партнершу, если бы оставались импотентами, и не смогли бы избавиться от своей импотенции без партнерши, – объяснял Шварц. – Это был ключ к успеху, но Мастерс все время ходил по краю и напрашивался на неприятности».

Больше всего «заговором суррогатов» была расстроена Джини Джонсон. Хотя она в свое время успешно набирала женщин-волонтеров для их с Мастерсом программы, впоследствии Джини пришла к убеждению, что «суррогаты» не стоят такого риска. Неприглядное судебное дело с участием Барбары Калверт и ее мужа едва не уничтожило их. Она предупреждала Мастерса, что институт не должен становиться посредником в этих, возможно противозаконных, связях.

Донна Мартини, бухгалтер клиники, часто вела дела с суррогатами. Она быстро догадалась, что в институте происходит некий обман общества. С каждого пациента Мартини брала стандартную оплату услуг клиники, а затем принимала второй чек и отдавала его суррогатной партнерше. Она вспомнила, по меньшей мере, четырех женщин, которые получали таким образом плату. Ванда Боуэн, главная помощница Джонсон в административных делах, позаботилась о том, чтобы Мартини держала рот на замке по поводу суррогатной программы и всего, чему она могла стать свидетелем.