Владимир Чиков - Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала

— Это наш ответный подарок Центру.

«Дон», сделав большие глаза, недоверчиво спросил:

— Что это? Мы же не договаривались о передаче материалов?

— Это мое с Луизой заявление в ЦК, осуждающее преступную деятельность Берии.

Резидент кивнул и, спрятав конверт, негромко проговорил:

— Пьем пиво и вместе уходим к озеру. Там, на берегу, поговорим о делах и планах на будущее.

Несколько минут они вели беседу на отвлеченные темы, а допив пиво, вышли из кафе и направились к Женевскому озеру, беседуя о прибрежной красоте. При подходе к свободной железной скамье «Дон» осмотрелся вокруг, присел и, тщательно подбирая слова, с волнением заговорил:

— Дорогой Макс, меня уполномочили заявить тебе о том, что Центром принято решение об отзыве вас с Луизой и дочкой в Советский Союз…

Что говорил дальше «Дон», Теодоро уже не улавливал, он смотрел на своего коллегу так, словно ничего не соображал, и потому переспросил:

— Дмитрий Георгиевич, вы, кажется, сейчас сказали, что нас решили отозвать в Советский Союз?

Резидент «Дон», заметив в глазах Теодоро растерянность и озабоченность, кивнул и повторил сказанное.

Теодоро хотел что-то сказать в ответ, но не смог: резидент «Дон» так ошарашил его своим неожиданным сообщением, что он утратил дар речи. На душе у него стало муторно. Перспектива складывалась далеко не так, как он представлял ее себе: он полагал, что со временем его перебросят в соседнюю Швейцарию или Австрию, где он намеревался открыть такую же посредническую фирму, как в Италии «Карибэ». Однако после рождения дочери он пересмотрел свое отношение к жизни. Если раньше он готов был всю жизнь работать за границей, заниматься любимым делом — «разведкой в поле», то теперь, когда достиг уже большого успеха, он понял, что важнее всего на свете не успех, а семья, мир, из которого не хотелось бы уходить, дом, из которого не хотелось бы уезжать, а если и придется уезжать, то не расставаться с мыслью: «Скорей бы назад, к семье!» Великое это счастье — иметь семью! А самое главное — ощущать себя на родине свободным человеком, когда не надо ходить по лезвию ножа и опасаться каждый день и час, что за тобой, возможно, следят и могут арестовать. Вот и в этот момент он подумал об этом и с затаенной улыбкой на лице, глядя на резидента «Дона», спросил:

— Скажите честно, кто дал указание на отзыв нас из Италии?

— Коротков, — не колеблясь ответил тот и тут же пояснил: — Он сейчас исполняет обязанности начальника внешней разведки.

— И как же понимать нам этот отзыв в Москву?.. Не торопится ли Александр Михайлович поставить крест на нашей разведывательной деятельности за границей?

Глядя в мрачное лицо Теодоро, «Дон», конечно, понимал, почему отзывают его коллегу в Советский Союз, и потому позволил себе упрекнуть его:

— Но вы же сами забили тревогу о своих опасениях быть расшифрованным?!

— Да, было дело, я сообщал об этом в Центр. Потому что в последнее время стал ощущать, как вокруг меня будто сжимается невидимое кольцо проявляемого ко мне повышенного интереса со стороны подозрительных лиц.

— Если вы придаете этому серьезное значение, то это правильно. Однако, насколько мне известно, никаких проколов с вашей стороны еще не было…

— Вчера не было, сегодня не было, а завтра может быть. И тогда уже будет поздно. Ничто не вечно, ничто не бесконечно.

— Допустим, это так, — согласился «Дон». — Но я считаю, что вы со своими связями в Риме могли бы еще принести большую пользу нашей стране. Ибо далеко не каждому разведчику из какого-либо государства выпадает в жизни стать чрезвычайным и полномочным послом чужой страны и представлять ее интересы не в каком-то захудалом, третьеразрядном государстве, а в такой крупной европейской стране, как Италия. Мне известно также и то, что у вас сложились хорошие отношения с президентом Италии и главой Ватикана, с премьер-министром де Гаспери и с сотрудниками МИДа. С вашей помощью наша разведка, на мой взгляд, контролирует сейчас деятельность тринадцати иностранных посольств, аккредитованных в Риме. И потому я очень ценю вас, Макс, и очень сожалею, что вас отзывают преждевременно…

Со стесненным сердцем внимал Теодоро словам резидента. Проявляя немалый такт, «Дон» не претендовал на роль утешителя, не рассыпал пригоршнями похвалы, посулы и ненужные советы, не лез в душу человека, но умудрялся ненавязчиво показать, чего стоил Теодоро Кастро.

— Но теперь уже ничего не поделаешь, — продолжал раздумчиво «Дон». — Регистрируйте рождение дочери в Риме и думайте вместе с Луизой над обоснованием причин отъезда из Италии месяца на три-четыре. Причем обосновать надо так, чтобы ваше окружение, — друзья и знакомые, — не расценили это умышленным исчезновением и чтобы не давать им повода думать о том, что костариканский посол был не тем человеком, за которого выдавал себя долгое время.

— Вы правы, Дмитрий Георгиевич. Признаюсь вам откровенно, не хотелось бы мне терять всего того, чего я достиг в Риме и мог бы еще достигнуть на «своей» родине в Коста-Рике. Через некоторое время там должны состояться президентские выборы. По многим прогнозам их должен выиграть лидер партии Национального освобождения Хосе Фигерес. Он, как вы знаете, один из тех моих покровителей, кто поспособствовал моему переходу на дипломатическую работу. В случае же его избрания президентом, он обещал мне назначение на любую министерскую должность в своем правительстве. Это намерение Фигереса подтверждали впоследствии не раз приезжавшие в Рим его ближайшие соратники Франсиско Орлич и Даниэль Одубер [205] Президент Коста-Рики в 1974–1978 гг. .

Резидент «Дон» слушал Теодоро, не глядя на него. Когда он закончил свою мысль, «Дон» уставился на него пронзительным, гипнотическим взглядом и торопливо заговорил:

— Нельзя быть наивным в разведке, Макс! Если вы даже и станете в правительстве Фигереса правительственным министром, то совсем утратите свои оперативные возможности, которыми вы располагаете сегодня. Да и Центр, я уверен, не даст санкцию на переброску успешного и везучего супернелегала, каким являетесь вы, в такую малозначимую страну, как Коста-Рика. Эта банановая с двухмиллионным населением республика не особенно интересует нашу разведку. Там есть советское посольство, и этого вполне достаточно. Так что набирайтесь терпения и готовьтесь постепенно к пока не скорому еще отъезду в Советский Союз.

Осмыслив сказанное, Теодоро тяжело вздохнул и нетерпеливо спросил:

— А почему нескорому?

— Учитывая ваше высокое дипломатическое положение и чуть ли не дружеские связи с высокопоставленными лицами Ватикана, Италии и Коста-Рики, Центру предстоит разрабатывать специальные мероприятия по выводу вас в Советский Союз. Поэтому Коротков просил вас дать свои предложения.