Владимир Чиков - Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала

В дом, окруженный деревьями с причудливо перемежавшимися пышными декоративными агавами и кактусами, первыми ворвались Давид Сикейрос и Антонио Пухоль, а за ними и остальная группа боевиков. Началась беспорядочная пальба из автоматов и ручного пулемета Томпсона. Послышался звон разбитого стекла, шум падающих со стен кусков бетона и страшный детский вскрик: «Деда, деда, деда!».

Троцкий испуганно запричитал:

— Они похитили Севу… Они похитили его… Они похитили…

Жена, понимая, что если и дальше лежать в постели, то ей и мужу не остаться в живых, столкнула всхлипывающего Троцкого на пол и вместе с ним забилась в угол под кровать. Тем временем Давид Сикейрос и Леопольдо Арреналь вбежали в спальню со стороны детской и открыли огонь. Они стреляли, не целясь, отчаянно и яростно. С противоположной стороны к ним присоединился Антонио Пухоль с ручным пулеметом. От перекрестного огня стреляные гильзы дождем сыпались на пол. Спальня мгновенно наполнилась пороховой гарью, внутрикомнатная перегородка, продырявленная автоматными и пулеметными очередями, искривилась и накренилась. Казалось, что внутри дома, не говоря уже о спальне, пули все смели на своем пути, не оставив его обитателям шанса на выживание. Боевики постоянно перебегали с места на место, и тем самым создавалось впечатление, что нападавших на виллу было намного больше, чем на самом деле. Страх парализовал охранников внутри дома, они все попрятались, прикрываясь выступами стен, или полегли на пол.

Через пять минут по сигналу Сикейроса свинцовая вакханалия прекратилась, и в окна полетели зажигательные снаряды и взрывные устройства, но ни те, ни другие не сработали.

Решив, что все, кто находился в спальне, теперь спят вечным сном, Сикейрос отдал команду к отходу. На фоне начинавшегося мутного рассвета человеческие фигурки устремились к стоявшим напротив железных ворот старому «форду» и новенькому «доджу».

Как только все уселись, машины выехали за пределы виллы, где к ним присоединились еще два автомобиля с группой капитана Санчеса Эрнандеса. Боевиков, живших в Мехико, развезли по домам, остальных отправили на ту же базу в деревне Санта-Роса.

Утром 25 мая 1940 года радио Мексики сообщило потрясающую новость: «Два часа назад группа неизвестных лиц в полицейской и армейской форме совершила в Койоакане на улице Вены вооруженное нападение на виллу Троцкого. Ранее наше правительство предоставило этому человеку политическое убежище. Нападавшие разоружили охрану виллы и обстреляли спальню, выпустив по ней более трехсот пулъ. Однако никто из находившихся в доме не пострадал [21] Лев Троцкий и его жена не попали под смертельный шквал пуль только благодаря тому, что оказались во время пальбы в мертвом пространстве, образовавшемся в углу комнаты под кроватью. Возникший пожар Троцкие и его охрана после отъезда боевиков потушили сами. Впоследствии в печати была выдвинута версия, что Лев Троцкий сам организовал покушение на себя, чтобы таким образом скомпрометировать И. Сталина в глазах мировой общественности. Потом эта версия не нашла своего подтверждения. . Троцкий, его жена и внук остались живы. В настоящее время полиция ведет расследование» [22] Расследование возглавил начальник секретной службы национальной полиции Санчес Салазар. Его агенты в тот же день обнаружили за стеной резиденции Троцкого веревочную лестницу, электропилу, топор и другие вещдоки преступления, брошенные боевиками. Потом были найдены за городом «форд» и «додж» с оставленной в них одеждой полицейских и военных и одним патронташем с патронами 38-го калибра. Для ускорения процесса расследования Троцкий подсказал Салазару, что к покушению на него причастны, якобы, лидеры мексиканской компартии и Конфедерации трудящихся, возглавляемой Ломбардо Толедано. В ответ на это компартия и Конфедерация, опровергнув домыслы Троцкого, сделали в печати официальное заявление о том, что покушение на жизнь Троцкого — это своего рода покушение на правительство Мексики и потому в очередной раз потребовали от президента Карденаса изгнания из своей страны койоаканского затворника. Тем временем полицейская агентура работала не покладая рук, и один из агентов во время обеда в баре подслушал разговор за соседним столом о продаже за неделю до нападения на виллу Троцкого трех комплектов полицейской формы. Через захмелевшего болтуна полиция вышла на тех лиц, которые купили эту форму, а затем в ходе следственных действий были выявлены многие участники операции «Утка». .

Услышав это радиосообщение, Григулевич похолодел: «Такого не может быть?!» У него учащенно забилось сердце, перехватило дыхание, виски сжало, словно щипцами. Недоумение и раздражение — все слилось. «Я же сделал все возможное для успешного проведения операции: подобрал надежных людей, хорошего руководителя операции. И на тебе! Все псу под хвост! Что же теперь будет, когда узнает Берия? — спросил самого себя Иосиф. — И зачем я согласился не участвовать в этой операции! Если бы я принял на себя руководство, то все было бы по-другому. А теперь мне несдобровать…»

Навязчивая черная мысль об отмщении Берией не давала Григулевичу покоя, его все больше тревожило: «Как же могло так получиться: выпущено более трехсот пуль, и ни одна не попала в цель? Может быть, при покупке вместо боевых патронов продали холостые? Но это же можно будет проверить, если у кого-то из боевиков остался хоть один патрон…»

Григулевич решил встретиться с Сикейросом. По дороге в мастерскую художника Иосиф купил свежий номер газеты «Эль Популяр» и первым делом обратил внимание на колонку новостей. Из нее он узнал об исчезновении с койоаканской виллы охранника Троцкого Роберта Шелдона Харта. «Что это?.. Предательство агента «Амура» или целенаправленная дезинформация? — Григулевич все больше погружался в раздумья о причинах неудачного покушения. — Можно было бы оправдать эту неудачу, если бы в операции участвовали неподготовленные люди, а то ведь были отважные и решительные бойцы во главе с комбригом Сикейросом. Да и само нападение было не импровизированным, а заранее подготовленной акцией, отработанной на базе Санта-Роса. Что же все-таки произошло там?..»

В мастерской Давида Сикейроса он застал сидевших за столом с окаменевшими лицами Леопольдо Арреналя и Антонио Пухоля. На столе стояли стаканы и наполовину опорожненный графин текилы.

— Присаживайся, Мануэль, — мрачно произнес Сикейрос. Он плеснул из графина в стакан и, протягивая его гостю, сказал: — Выпей с нами, так легче переносить неприятности.

— Это ужасно, товарищи, что вы провалили такое дело! — произнес Иосиф, усаживаясь напротив Сикейроса.