Владимир Чиков - Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала

С интересом выслушав ее и совсем забыв, кто он и зачем пришел на встречу с Лаурой, Иосиф стал рассказывать ей о своей судьбе. Он утаил лишь подпольную работу в Литве, Польше и Франции, и, разумеется, свою тайную связь с Советским Союзом. Потом они много говорили о высоком предназначении учителя в обществе и о том, что это великое и ответственное дело не каждому удается.

За душевной беседой они не заметили, как подошли к подножию холма, где располагался Чапультепек. С первой минуты дворец поразил Иосифа своей высотой. Узнав от Лауры, что Чапультепек служил долгое время резиденцией мексиканских президентов, он поднялся вместе с ней на вершину холма, чтобы посмотреть оттуда на Мехико. Пальмы и платаны украшали столичные авениды красными и нежно-фиолетовыми тонами, утопали в ярких цветах парки и скверы. Но больше всего изумляли памятники доколумбовых времен и причудливые дворцы прошлого века. Глядя на все это, Григулевич невольно подумал, что ему чертовски повезло со страной пребывания.

Спустившись с холма, они направились к центру города. Был теплый мартовский вечер. На очистившемся от облаков вечернем небе звезды необычно ярко мерцали таинственным светом. Из открытых дверей кафе и различных питейных заведений, забитых ансамблями марьячи [26] Группы музыкантов в национальных нарядах мексиканского штата Гвадалахара. , джазовыми оркестрами и просто любителями народной музыки, доносились то веселые и задорные, то грустные мексиканские мелодии.

Когда они оказались на безлюдной улице, Григулевич перешел к деловой теме разговора:

— У меня к тебе, Лаура, есть одна серьезная просьба. В Мексике нашли политическое убежище несколько тысяч эмигрантов из Испании. Среди них есть и мои коллеги по работе в Коминтерне. Все мы сейчас живем здесь нелегально, поэтому через каждые две-три недели мы меняем места обитания. Приближается время, когда нам придется пойти по второму кругу, то есть вторично заселяться в те же самые отели. Это может вызвать подозрение у полиции. Чтобы этого не произошло, нам необходимо хотя бы на полгода снять где-то три-четыре квартиры или комнаты. Одну из них лично для меня. И хорошо бы подобрать их в той части города, где не шастают полицейские. Может быть, у тебя найдутся такие знакомые, которые могут сдать жилье в аренду за хорошие деньги? Мы могли бы и сами походить по жилым кварталам Мехико, но, сама понимаешь, засвечиваться нам нельзя…

По мере того, как он говорил, выражение ее глаз то и дело менялось — они становились то беспокойными, то шаловливыми и загадочными, то укоризненными и плутоватыми. Не будучи уже уверенным, что Лаура согласится ему помочь в этом деле, Иосиф решил пойти на маленькую хитрость:

— Лично для меня желательно найти небольшую комнатку поблизости от твоего дома.

Лицо Лауры мгновенно засветилось, на нем появилась загадочная улыбка.

— А это зачем? — лукаво спросила она.

Поняв, что Лаура клюнула на его уловку, он с серьезным видом ответил:

— А это для того чтобы мы могли чаще встречаться.

— Это уже интересно, — медленно произнесла она и опустила глаза. — Это срочно надо?

— Чем раньше, тем лучше. Но делать это надо как можно осторожнее, полагаясь на надежных людей. Задача ведь не только в том, чтобы найти жилье, но и знать тех, кто будет сдавать его в наем. Это должны быть люди не болтливые и не любопытствующие о своих квартирантах. Лучше всего ориентироваться на тех, кто нуждается в финансовой поддержке.

— Прежде чем приступить к подбору квартир, я должна знать: для кого будут сниматься комнаты, — для мужчин или женщин, для семейных или для молодых людей? Это первое. Второе: жилье должно быть со всеми удобствами или не обязательно? И третье — это оплата. На какую сумму можно рассчитывать при заключении договора о квартирной сделке?

— Соглашайся на любую сумму. — Иосиф остановился, вытащил бумажник, отсчитал триста долларов США, вложил их в руку Лауры и с легкостью в голосе произнес: — Это задаток. На следующей встрече, когда ты будешь знать, сколько мы должны платить за каждую квартиру, получишь остальное. Теперь что касается твоих других вопросов: никто из моих товарищей, а их семь человек, требовать комфортных условий не будет. Главное, чтобы были кровати, постельные принадлежности, стол и пара стульев. Если будут интересоваться, для какой категории лиц ты снимаешь жилплощадь, можешь открыто сказать: для испанских эмигрантов. Все они моего возраста.

— А вот и мой дом, в котором я живу! — неожиданно воскликнула Лаура, остановившись около подъезда.

Григулевич невольно посмотрел на табличку с названием улицы: «Венустиано Каранса, 9».

— Я благодарна тебе, Мануэль, за приятно проведенный вечер, — проворковала она и, протянув на прощание руку, спросила: — Когда теперь встретимся?

— Ровно через две недели на том же месте и в то же самое время.

С лукавой улыбкой на губах она кивнула ему и, попрощавшись, скрылась за дверью.

Признание Григулевича в любви к мексиканке Лауре пришлось не по душе Эйтингону.

— Первая любовь — ненадежная любовь, она со временем проходит и забывается, — произнес он неодобрительно.

Избегая смотреть на него, Иосиф сухо возразил:

— Зря вы так говорите. Это не банальная любовная история, которая проходит и забывается. У меня это серьезно. Глупо это или нет, но я не смогу без нее жить. Без нее я — ничто. Лаура — это моя сегодняшняя и будущая жизнь. И рано или поздно я женюсь на ней. Я добьюсь этого!

Эйтингон торопливо замотал головой, на большой его залысине то ли от большой жары на улице, то ли от подействовавшего на него пылкого признания Иосифа выступили крупные капли пота. Вытерев их, он решительно прервал его:

— Любовь и разведка, как лед и пламень, понятия несовместимые и недопустимые. Особенно в нелегальной разведке. Мы не рекомендуем нелегалам жениться на иностранках. И запомни раз и навсегда: разведчик в поле не принадлежит себе! Его личная жизнь — тоже!

Бессердечно брошенные Эйтингоном слова, будто метельный, колкий снег, ударивший в лицо, больно ранили Григулевича. Он мгновенно нахмурился и, не глядя на него, выпалил:

— Не надо мне, Леонид Александрович, осложнять и без того уже сложную жизнь! Делайте со мной, что хотите, но я все равно женюсь на ней!

Эйтингон понимал, что переборщил, что нельзя было так разговаривать с влюбленным парнем. Чтобы как-то смягчить ситуацию, он заговорил примирительным тоном:

— Извини меня, Мануэль. Конечно, законы человеческой природы никто не может отменить. Ты имеешь право и на любовь, и на создание своей семьи. Но лично я не могу дать санкцию на женитьбу. Вот на вербовку Лауры я даю тебе добро, а на заключение брака — нет. Могу лишь посодействовать тебе в этом.