Азарий Плисецкий - Жизнь в балете. Семейные хроники Плисецких и Мессереров

Но вернемся к «Ромео и Джульетте». Художником этого спектакля стал Александр Васильев, ныне известный историк моды, телеведущий и автор множества книг. Работать с ним было легко и в удовольствие. Он добросовестно и точно в срок исполнял все свои обязательства. В предпремьерной запарке мог схватить нитку с иголкой и собственноручно что-то пришить.

Еще один спектакль для Балета Асами Маки — «Дама с камелиями» — мы также создавали вместе. Оперу Верди адаптировал для балета один японский композитор, друг главного спонсора труппы. Именно его версия была предложена мне для постановки. Я выбрал наиболее подходящие под либретто фрагменты и расписал всё по сценам: сцена бала, конфликт между Арманом и Герцогом, болезнь Маргариты, сопровождаемая видениями… Постановка надолго задержалась в репертуаре Балета Асами Маки. Последний раз «Даму с камелиями» танцевали в Токио приглашенные российские солисты Давид Махатели и Дарья Васнецова. Это был 2014 год.

Моя мама Рахиль Михайловна Мессерер появилась на свет 4 марта 1902 года в Вильно. Когда ей исполнилось два года, семья перебралась в Москву. Несмотря на действовавшие ограничения для евреев, маму приняли в одну из лучших московских гимназий, основанную княгиней Львовой. Она с удовольствием пела в гимназическом хоре, получала отличные отметки по дикции и грамматике.

Революция прервала ее учебу. Вокруг голод, холод, разруха, безденежье… Мама стала помогать ухаживать за младшими братьями и сестрами. Моя тетя Елизавета, или, по-домашнему, Эля, писала в своем дневнике:

«В нашей семье Ра пользовалась большим авторитетом как старшая сестра и главная помощница мамы. Помню, что, когда я была маленькой, она меня причесывала, водила гулять, а в гостях, прежде чем попросить что-нибудь, я всегда смотрела на нее и ждала, кивнет она головой или нет. После ранней смерти мамы она фактически стала матерью для младшего брата Александра, которому в то время было только тринадцать лет, а Рахили — двадцать семь».

В девятнадцать лет мама поступила в Институт кинематографии на курс Льва Кулешова. Это был самый первый набор ВГИКа. На приемном экзамене она изображала ловлю бабочки и, видимо, сама так поверила в предлагаемые обстоятельства, что чуть не заплакала от досады, промахнувшись воображаемым сачком и спугнув воображаемую бабочку. Приемная комиссия была покорена.

Вгиковцы любили собираться в доме Мессереров, устраивали вечеринки с танцами, шарадами, маскарадом. Душой компании был Володя Плисецкий, с которым мама познакомилась во время занятий по верховой езде. Миниатюрная и изящная девушка с внешностью рафаэлевской мадонны с первого взгляда очаровала однокурсника. Володя Плисецкий стал ухаживать за ней. Мама отвечала ему взаимностью. Одному Богу известно, чем это могло закончиться, если бы однажды Володя Плисецкий на одну из вечеринок не привел своего старшего брата Михаила, который по иронии судьбы тоже влюбился в нее. Образовался любовный треугольник, которому мама вскоре положила конец, отдав свое сердце Михаилу. А Владимир вернулся в Ленинград и, как я уже рассказывал, стал гимнастом-акробатом и эстрадным артистом.

Карьера мамы в кино началась более чем успешно. Яков Протазанов считал, что ее библейская красота принадлежит восточному типу: печальные глаза, черные волосы, расчесанные на прямой пробор, смуглая кожа. Поэтому он предложил маме сниматься в главных ролях на новой киностудии «Узбекфильм». Там она играла в фильмах «Долина слез» (1924), «Вторая жена» (1927), «Прокаженная» (1928) и других. Эти фильмы, главная тема которых — освобождение женщин Востока от ига шариата, имели в свое время большой успех и демонстрировались во многих кинотеатрах страны. У меня до сих пор хранится один из первых номеров журнала «Советский экран», где на обложке изображена мама.

После рождения Майи она продолжала сниматься в кино и в Ташкенте, и на «Мосфильме». Рассказывала, что на Мосфильмовскую улицу было невозможно проехать по грязной и еще не асфальтированной дороге, особенно в дождь. В то время этот район считался окраиной Москвы. Съемки проходили в переделанном под киностудию ангаре, где раньше изготавливались дирижабли.

Я помню ее рассказ о том, как четырехлетняя Майя на просмотре фильма «Прокаженная» расплакалась на весь зал, увидев, что басмачи бросили несчастную героиню под копыта лошадей. Мама долго успокаивала ее, повторяя, что это только кино, что все не по-настоящему и с ней ничего не случилось. Но заплаканная Майя упорно повторяла: «Они же тебя убили!»

Из кино мама вынужденно ушла, когда забеременела Аликом. Отца к тому времени назначили управляющим рудниками «Арктикуголь» и консулом СССР на Шпицбергене, и мама отправилась туда на ледоколе «Седов» с годовалым Аликом и семилетней Майей, пережив в пути сильнейший шторм.

На Шпицбергене она участвовала в обустройстве быта шахтеров, работала телефонисткой, организовывала самодеятельные концерты и даже поставила сказку «Русалка», где Майе досталась роль Русалочки.

После возвращения из Заполярья отца наградили орденом и автомобилем «эмка». Отто Шмидт, возглавлявший Главное управление Северного морского пути, назначил его генеральным директором треста «Арктикуголь». А вскоре родители получили квартиру в центре Москвы.

В это время фамилия Мессерер была на пике популярности. Свидетельством этой славы стал организованный в МХАТе Втором вечер, в котором принимали участие пятеро представителей семьи: три сестры и два брата. Я уже писал об оглушительном успехе этого вечера.

Однако счастливая и благополучная жизнь продолжалась всего два года и закончилась с арестом отца. Приговор гласил: «Десять лет без права переписки», что фактически означало расстрел. Но мама, как и многие другие женщины, долго не могла осознать чудовищный смысл этой формулировки и верила даже, что по истечении десятилетнего срока отец вернется. Однажды, уже находясь в ссылке в Чимкенте, она получила посылку от Миты, в которой среди прочего нашла горсть конфет «Мишка на Севере». Мама решила, что эти конфеты — зашифрованное сообщение о том, что Миша жив и находится на Севере. Она тогда даже немного воспряла духом.

Но в 1956 году во время хрущевской оттепели мы получили справку о реабилитации с ложным указанием даты и причины смерти отца. Там было указано: «1941 год. Воспаление легких». Напротив графы «место смерти» стоял прочерк. И только в 1989 году она получила справку от начальника секретариата военной коллегии Верховного суда СССР А. Никонова.

«Уважаемая Рахиль Михайловна! На Ваш запрос сообщаю: Плисецкий Михаил Эммануилович, 1899 года рождения, член ВКП(б) с 1919 года, до ареста — управляющий треста „Арктикуголь“ Главсевморпути, был необоснованно приговорен 8 января 1938 года к расстрелу по ложному обвинению в шпионаже, во вредительстве и участии в антисоветской террористической организации. Приговор приведен в исполнение. Это произошло немедленно после вынесения приговора — 8 января 1938 года… Проведенной в 1955–56 году дополнительной проверкой было установлено, что Плисецкий М. Э. был осужден необоснованно…»