Владимир Шпинев - Реаниматолог. Записки оптимиста

– И что тут оперировать?

– Да не, проблема есть, – пробормотал хирург.

Введя в наркоз, подключив к искусственной вентиляции легких, доктор начал вскрывать брюшную полость. Вначале после вскрытия тонкой брюшины мы и правда засомневались в диагнозе – проникающее ранение, однако при осматре внутренних органов обнаружена сквозная дыра желудка и печени. Серьезно она попугала своего друга… Радовало то, что кровопотеря была для таких ранений совсем небольшая, порядка полулитра сгустков собрали из живота. Доктор ушил органы, промыл и просушил брюшную полость и убыл по своим делам. Мы же подержали ее немного на ИВЛе, покапали плазму и отлучили ее от аппарата.

– До-октор, – тянуче прошептала она, – доктор, вы мне обещали…

– Что обещал? – удивился я.

– Что я буду жить.

– Ну так ты открой глаза, и увидишь свет.

Она открыла глаза, уголки ее губ слабо улыбнулись.

– Да, правда, я жива, спасибо.

Ей, конечно, еще долго предстоит восстанавливаться, но думаю, молодой организм справится.

Следом пришла мама с совсем маленьким малышом, на животе гнойничок нужно вскрыть под анестезией. Уже хотел было в мышцу уколоть бутуза, да решил обождать. Пришел хирург и обнаружил, что консервативная терапия дала свои положительные результаты.

Что-то я в этот день устал, написав лечение девушке, спрятался в своей каморке и мгновенно уснул…

У нас часто по телевизору показывают новые достижения медицины, инновации, суперкрутые оперативные вмешательства с использованием робототехники.

Это так красиво и увлекательно, что невольно выключаешь телевизор и идешь дальше тянуть свою банальную больничную лямку.

Нам особо нечем гордиться, мы лечим банальные флегмоны, гипертонии, инфаркты без крутого оборудования. Мы простые доктора, но нам еще хорошо, мы работаем в районных больницах, где есть отделения реанимации, оборудование, где есть локоть коллеги, который в случае чего поддержит и подстрахует.

Но вот кто действительно каждый день совершает поступок, так это врачи маленьких больничек. Ведь то, что они маленькие, не делает скидку на здоровье, более того, в маленьких поселках, все друг друга знают, и весть об осложнении быстро расползается по методу сарафанного радио.

Чаще всего врач-хирург, или терапевт, или стоматолог, анестезиолог, работают одни. Им не на кого опереться, это хорошо, если привезли тяжелого пациента и его еще можно отправить в областную больницу, а ведь часто такая роскошь непозволительна, приходится лечить своими силами. Таким врачам можно лишь посоветоваться по телефону, а действовать они будут сами, это пока приедет областная бригада, пройдет не один час, а пациент может и помереть.

Такие доктора принимают пациентов и днем, и ночью, у них нет такого, что смена закончилась и можно помахать ручкой, нет, они обязаны лечить пациентов круглосуточно. И скидку на нехватку препаратов, усталость, депрессию, в суде никто им не даст.

Многие молодые специалисты, коим посулили миллион, рванули в такие поселковые больнички, а потом, поняв, что на этот миллион даже квартиру не купишь, а заработная плата равна половине суммы от коммунальных услуг, отдохнуть, пошопиться, оторваться им суждено лишь раз в год, впадают в черную депрессию. А некоторые и спиваются, чувствуя безысходность, а кто-то и сваливает, возможно, возвращая оставшуюся сумму с этого миллиона.

Вот кто действительно достоин всяческих похвал, благ и благодарностей, так это те, кто остался, кто переживает за пациента, не спился, не выгорел окончательно. Вот на них и держится поселок, деревня, колхоз и хозяйство. Учителя, врачи, работяги сел и деревень, они настоящие герои, им честь и хвала.

Последние дни были мало насыщены какими-либо интересными случаями. Мелкие анестезии, сопровождаемые вскрытиями флегмон, абсцессов, выдавливанием прыщей и тому подобными воспалительными проблемами человеческого организма, интереса мало представляют. Сделал – и забыл.

Но вот недавно оперировали пожилого мужчину с паховой грыжей. С одной стороны ему уже заделали дырку в животе, грыжа вылезла с другой стороны, все время грозя ущемить кишечник. А на носу посевная, летние хлопоты, вот и решили не тянуть. В спинномозговой канал ввел местный анестетик, ноги и половина живота отнялись. Пожилой доктор разрезал кожу, проворчал:

– Ты чего такой обезжиренный, где жирок?

– Да у нас в роду все такие.

– Ну ясно, ага, вот мы и до грыжевого мешка добрались, – не останавливаясь, сопровождая ход операции, пробормотал хирург.

Через два часа после операции мужчина уже стремился пойти по своим делам. Я попытался остановить его, предупреждая о возможных головных болях, но дела, видать, не терпят отлагательств, и вечером он уже топал самостоятельно в туалет. По большому счету, после такой анестезии, если суждено голове заболеть, она заболит, хоть лежи, хоть не лежи.

А вот сегодня убрали стопу у мужчины, вроде как отморозил. Толком и не помнит, вроде ходил в мокрых сапогах месяц назад… а может, и не в мокрых. Ну в общем, история умалчивает, что случилось. Стопа почернела и сморщилась. Он уже давно мечтал избавиться от ненужной ноши. Что мы и обеспечили.

Вслед за ним прооперировали женщину. Ох, я как увидел, по спине – холодок. Сто шестьдесят сантиметров роста, сто двадцать килограммов веса. Шеи нет, голова и сразу грудь. А хирург захотел убрать ей околоанальные ходы, которые регулярно воспаляются.

Ему, хирургу, делов-то на десять минут, а мне вопрос: какую анестезию выбрать? Самый удачный вариант – спинномозговая, уколол, и сиди себе, следи за давлением. Но я не нашел ни одного признака позвоночного столба. Нет, то что она прямоходящая, не расплывается на полу, точно слизень, наталкивает на мысль, что позвоночник все же есть, но он ооочень глубоко спрятан, очень.

Ко всем прочим проблемам, она еще и курит, курит так, что периодически отхаркивает мокроту. По ночам храпит, аж стекла дребезжат. В случае общей анестезии проблемы с дыханием будут обеспечены на сто процентов.

Утром я еще зашел, посмотрел на женщину, мне показалось, что она стала еще больше. Правильно говорят – у страха глаза велики.

Привезли в операционную, видавший виды стол натужно заскрипел под необычным грузом. Я еще попробовал идентифицировать позвонки, но руки лишь увязали в подкожножировой клетчатке. Женщина кряхтела, ей было страшно, она очень хотела просто уснуть и не видеть и не слышать всей экзекуции, но и не хотелось проблем. Мы ее положили на бок, хорошенько согнули калачиком, и я где-то в глубине почувствовал бугорок. Введя тройную порцию обезболивающего в ткани, достав длинную тонкую иглу из ножен, воткнул в спину, но игла уперлась в кость. Еще согнули. Мне искренне было жаль женщину, она кряхтела и терпела. Снова воткнул, и снова кость. В голове уже были мысли – не получится, здесь это просто невозможно. Однако другого выхода, кроме этой анестезии, я не видел. Еще обезболил выше, мне показалось, что там есть позвоночная косточка, ткнул, куда-то провалился, игла полностью ушла под кожу. Осторожно вытащил стержень из иглы и вот он – полился. Прозрачная, точно березовый сок, спинальная жидкость. Осторожно ввел анестетик, выдохнул, заклеил дырочку пластырем и повернул женщину на спину.