Владимир Шпинев - Реаниматолог. Записки оптимиста

Несколько дней назад поступила старушка… Почти девяносто лет ей. Острый инфаркт миокарда, выраженный болевой синдром, такой, что места себе не находила. От растворения тромба отказалась, от лечения отказалась, но, когда боль совсем накрыла, несчастную старушку привезли.

Сухонькая, маленькая бабушка. Обычно у пожилых людей боль не очень выраженная, а тут такая, что она стонала, крутилась, боль такая, будто кинжал воткнули. Все говорило о тяжелом поражении сердечной мышцы.

Ей на «Скорой» сделали морфин, чуть-чуть, не помогло. Я еще добавил.

Мы начали разжижать кровь, расширять коронары. Она затихла, приснула, подача кислорода через маску помогла ей с лихвой дополнительно вернуть кислородную задолженность перед кардиомиоцитами.

Через час давление стабильное, дыхание спокойное, она смогла спокойно рассказать о своих перенесенных хворях.

Через полчаса она засуетилась, боль вернулась, вскрикнула, через мгновение – потеряла сознание и умерла.

Попытался ее реанимировать, но понимал, что это бесполезно.

Восемьдесят восемь лет… дай бог каждому столько пожить…

Коллега поделился…

В конце восьмидесятых ему «посчастливилось» сразу после института загреметь на два года в еще тогда Советскую армию. Волна бардака только-только стала накрывать одну из сильнейших армий мира. Его служба шла под руководством вечного капитана, есть такие люди, коим нравится их жизнь и они ничего не собираются менять.

Лето. Один за одним шли пациенты со странными высыпаниями на теле. Коллега, как человек, который любит дойти до сути, начал досконально изучать анамнез заболевших, читать книжки, однако его начальник, привыкший к простоте, неизменно открывал свой верхний шкафчик стола, доставал мешочек, похожий на кисет с мохоркой, наполненный белыми таблетками, отсыпал горсточку, приговаривал:

– Мыться три раза в день и принимать три раза по одной.

Конечно, коллега поинтересовался содержимым, там был простой обезболивающий препарат. Он его и отсыпал при любых болячках.

– Что? Колики в животе? Вот тебе пять таблеточек…

– Что? Голова болит? Вот тебе три таблеточки…

– Понос? Три таблетки хватит, и угля вдобавок…

Какая там просрочка, какие осложнения? Он говорил: «Солдат больше двух колес, если от них торча нет, глотать не будет – прошло, и хорошо. Хуйня сама пройдет, а если чо серьезное, то мы и так увидим».

А что насчет высыпаний? Так это оказался дерматит. Им тогда пришли костюмы защитные, пропитанные некой херью, под воздействием пота и жара она впитывалась в кожу, вызывая банальный дерматит. Мытье и временное отлучение от службы спасали ситуацию, а легкое обезболивающее действовало как плацебо.

Поступила в мою смену пожилая женщина из терапевтического отделения…

Тяжелая пневмония, две доли правого легкого утонули. Она задыхалась. В истории записано, что страдает алкоголизмом, частые запои, в связи с чем проблемы с печенью. В целом в плане лечения ничего не изменилось, как, собственно, и отношение к этой женщине. Просто у таких пациентов иммунная система вяло реагирует на чужеродные бактерии, часто мы видим вообще ареактивность организма, температура в норме, лейкоциты в норме, а легкое гниет. Значительно тяжелее алкоголики выходят из критического состояния, как, собственно, и чаще они туда погружаются.

Если честно, то я бы и не определил, что она запойная. Волосы ухоженны, покрашенны, лицо… лицо обычной старушки, не отечное, не одутловатое. Молодых сорокалетних алкашей сразу видно, на лице печать горького пьяницы, медики таких на раз вычисляют. Отечное лицо у больного с проблемами почек совсем другое, несколько водянистое, их отеки уходят вместе с введением мочегонных.

А к этой женщине я подключил аппарат ИВЛ, некоторое время размышлял – ставить ли ей трубку в трахею. Это надежно, но придется постоянно, по крайней мере первое время, вводить седативные препараты, возможно, релаксанты, потом долгий период адаптации, с большой долей вероятности, что она так и не сможет сама дышать. Решил попробовать повентилировать ее через маску, неинвазивно, женщина вначале протестовала, потом поняла, что пока на нашей планете, ей не хватит кислорода, и смирилась. С маской легче отлучить больного от аппарата, он достаточно активен, а не лежит как маринованный овощ в банке, есть возможность кушать. Так и прожили мы до утра, ей стало чуток легче, но объективно улучшения я не увидел, хотя содержание кислорода в крови выросло. Быстрого излечения ждать не приходится. Да и прогноз достаточно серьезен…

Мужчину мы лечили…

Нашли его в подъезде висящим на веревке. Представляю картину.

Успели его снять с петли, ну как успели… Вроде и жив, а вроде и не жив, так – наполовину ни туда ни сюда.

Как и что – никто не знает. Был пьян.

Некоторое время жизнь его поддерживали искусственной вентиляцией легких, потом стал дышать сам и даже глаза открывает изредка.

Разрезали его горло и поставили трубочку, трахеостому по-научному. Так теперь и дышит. Лежит себе запертый в свою оболочку овощ. Даже родным он не нужен.

А ведь когда-нибудь его выпишут из больницы, кто ж будет из-под него выносить все это?

Есть ли шанс, что мозг восстановится? Есть. Но на это нужны силы, время и желание его спасти, но родственника как-то не очень насчет него интересуются.

Вот глупость-то сотворил…

Коллега поделился.

Поступил мужчина, без сознания, ну то есть в коме. Пациента перевели на управляемую вентиляцию легких. Избили его. Хорошо избили. Убрали большую гематому из черепа. Прогноз очень серьезный.

Пришла супруга, выслушала доктора о серьезности его состояния, что сам не дышит, и говорит:

– Простите, а можно временно отключить его от ИВЛа…

– Зачем? – удивился врач, – вы, наверное, меня плохо поняли…

– Не-не, я все поняла правильно, мне просто нужно знать номер его карты…

Молодая женщина поступила.

Обычный день, ничего не предвещало беды, пришла с работы, убралась, приготовила ужин, пошла в магазин, купила хлеб, колбасу, сыр, яйца. Вышла, вдруг нахлобучило, волна боли сбила с ног…

На мгновение потеряла сознание от боли, ощущение такое – будто в грудную клетку вживили крысу и она своими когтистыми лапами схватила сердце и стала грызть его, задние лапы разрывали плоть, боль, всепоглощающая боль. «Вот и все», – успела подумать женщина и отключилась, однако через несколько мгновений очнулась, но боль не отпустила ее. Не хватало воздуха, она ртом пыталась схватить еще кусочек кислорода, но воздух был слишком обеднен, чтобы утолить острый голод. Вдох удавался с большим трудом, грудь будто сжало обручем, взглянув на свои руки, женщина поразилась – они посинели и стали непослушными. Дикий страх смерти охватил все существо, она стала молиться, но у нее плохо получалось, боль вгрызлась в каждую клеточку организма. И тут она увидела ангелов. Синих ангелов, они кружились вокруг нее, что-то шептали, тыкали, на лицо упала прозрачная маска, стало легче, но боль не ушла, она притупилась, на мгновение притупилась и снова накрыла.