Наталья Старосельская - Каверин

Критики более позднего времени, когда роман был уже не только опубликован полностью, но вызвал живую реакцию читателей и профессионалов, справедливо отмечали (в частности, эта мысль проходит через соответствующие главы книги О. Новиковой и Вл. Новикова) в «Открытой книге» незримую связь науки и литературного, писательского труда. Вениамин Каверин (это особенно отчетливо видно из дня сегодняшнего) относится к тому немногочисленному ряду русских писателей советской эпохи, для кого мысль ни на миг не отрывалась от творчества, для кого писательское поприще постоянно проходило через горнило не только сомнений, но и накопленного веками культурного опыта — им и выверялось каждое слово, каждая фраза.

Прошло несколько десятилетий после выхода первой части романа, и режиссер Владимир Фетин снял в 1973 году по сценарию, написанному самим Вениамином Кавериным, художественный фильм «Открытая книга» с Людмилой Чурсиной в роли главной героини Татьяны Власенковой. В том чувстве, что выразительно воплотила актриса, были не только ноты мучительной горечи неслучившегося. Это была любовь жертвенная, не мешающая работе, а вдохновляющая на нее, заставляющая отдавать все свои силы микробиологии, совершая открытия, добиваясь не званий и наград, а пользы для людей.

Неистребимая любовь…

И здесь возникала особенно яркая «внутренняя перекличка» с Зинаидой Ермольевой.

Перечитывая роман совсем недавно, я подумала о том, что он без преувеличения входит в золотой фонд русской советской литературы (как и «Исполнение желаний», и «Два капитана», и другие произведения писателя, и его изумительные мемуары), хотя Вениамина Александровича Каверина по-настоящему чтут лишь за «Двух капитанов», забывая или зачастую просто не зная другие его произведения.

Почему столь естественно входит роман в этот фонд?

Потому что в «Открытой книге» удивительным образом, живо, увлекательно сочетаются яркие характеры, психологическая обоснованность поступков, поисков, решений, «плетение судеб», невымышленно важные для страны научные проблемы, самая картина жизни советского общества на протяжении десятилетий.

Сценарий фильма писал сам Вениамин Каверин в дуэте с Натальей Рязанцевой, поэтому упрекнуть экранное воплощение в пожертвовании какими-то линиями ради эффектов было бы крайне несправедливо, хотя неизбежные потери при переносе сюжета на экран или сценические подмостки случаются всегда. В «Эпилоге» писатель назвал фильм «бездарным» (главным образом потому, что сцена, когда Таня читает письмо от Андрея, происходит в бане, и читает его Чурсина, придерживая зубами простыню, в которую завернута). Тем не менее от кинематографического прочтения он не отрекся, имени своего из титров не снял, а значит, всё-таки отдал должное работе режиссера и актеров, не противоречащей в главном замыслу романа.

Но и здесь критика дала волю собственным толкованиям. Не могу удержаться от искушения привести два мнения, во многом схожих, однако как будто рассуждающих о разных произведениях. Ниже — с небольшими сокращениями — даны две рецензии на художественный фильм «Открытая книга».

Итак, мнение критика Р. Соболева.

«Рассказ о двух женских судьбах — Татьяны, шедшей прямыми, но зато и трудными путями, и Глафиры, всю жизнь ускользавшей от забот, устраивавшейся так, чтобы иметь всё, не давая взамен ничего. Простота сравнения рождает простой ответ: Глафира, эта прелестная женщина-мотылек, придет к душевной пустоте, к драматическому и нелепому, как вся ее жизнь, прыжку в пролет лестницы, Татьяну же мы увидим в финале уважаемым ученым и счастливой матерью. Впрочем, не будем упрощать сюжет картины, хотя режиссер бесконечными шаблонами и мелодраматическими эффектами и толкает нас на это. Всё же в основе фильма лежит сложный и оригинальный роман, многие достоинства которого сохранились, — в частности, чисто каверинская интонация душевности и доверительности в рассказе о сложной простоте жизни. Андрей любит Таню, Таня — Митю, Митя — Глафиру, а Глафира — только себя, в изложении критика это даже смешно, но на самом деле за этой „каруселью“ скрывается истинный драматизм жизни. Что же касается выводов, то даже о Тане мы не можем коротко сказать, что она — счастлива. Да, она женщина красивой души, высокого благородства, добившаяся всего, чего может добиться такая женщина в социалистическом обществе, но вспомним: Митя любит Глафиру, а Митю — Таня.

Сюжет „Открытой книги“ многослоен и, если так можно сказать, растянут во времени. Мы встречаемся с героями в их провинциальном детстве и потом долго идем вместе с ними по жизни, наблюдая, как они учатся и мужают, работают и воюют, как одни подчиняются жизни, а другие — подчиняют ее себе. В жизни всё встречается — драмы, приключения, горькое и радостное. Всё это есть и в фильме. Даже что-то вроде детектива есть, связанного с судьбой бумаг старого врача, похищенных неким проходимцем Раевским.

Однако вторую часть картины — она называется „Призвание“ — составляет композиционно целостная повесть о жизни ученых, о борьбе творческих людей с бюрократами от науки, такими как директор института Крамов, о судьбе Таниного открытия, в котором мы узнаем антибиотик типа пенициллина. Сегодня, когда наука так прямо и резко определяет судьбы человечества, необычайно вырос интерес к жизни ученых. „Открытая книга“ — да простится нам невольный каламбур — приоткрывает занавес над этой жизнью, помогает почувствовать ее напряжение и понять душевную красоту таких людей, как Таня, Андрей, Дмитрий. От того, что в этом повествовании акценты расставлены так же четко, как в рассказе о судьбах Тани и Глаши, она, эта жизнь, не выглядит ни простой, ни легкой. Интерес к этой истории поддерживается не только хорошо разработанным каверинским сюжетом, но и удачной в большинстве случаев игрой актеров. Помимо Чурсиной и Гурченко, особо надо отметить еще В. Дворжецкого, у которого, похоже, вообще не бывает неудачных ролей. Актеры преодолели режиссерские просчеты и, познакомив нас с прекрасными людьми, нашими современниками, сделали из „Открытой книги“ фильм, который рождает раздумья и помогает увидеть привычное и даже знакомое с новых сторон. Подкупает „Открытая книга“ и поразительной достоверностью быта, правдой внешних примет жизни героев. Уют провинциальных домиков, аскетизм 20-х годов, холодная шикарность кабинета и квартиры Крамова, типичная для такого рода людей, — всё это воссоздано в картине с большим мастерством и тонким пониманием особенностей каверинского реализма».

Зачем, спросите, я привела почти полностью эту старую и, по сути, пустую рецензию на фильм Владимира Фетина?