Юлий Квицинский - Время и случай

5 октября мы официально отклонили американский вариант, внесенный Нитце 22 сентября. Беседы с Нитце становились все более напряженными. Я читал ему выдержки из заключения сенатской комиссии по иностранным делам, где говорилось, что правильно они не включили Англию и Францию с их ядерными вооружениями в договор ОСВ-2. Если бы их включили в этот договор вместе с американскими средствами передового базирования, то США было бы не о чем говорить на переговорах о ядерных силах в Европе. В этой связи я спрашивал Нитце, как он может утверждать, что наша ракета СС-20 несопоставима с английскими и французскими ракетами подводных лодок, когда сенатская комиссия, на которой он сам выступал, приняла решение, что это не только возможно, но и нужно? Спрашивал его я и о том, сколько раз они еще собираются продавать нам все ту же англо-французскую «лошадь». Правда, «деда» это нисколько не смущало.

7 октября Нитце заявил в Гааге на сессии Атлантической ассамблеи, что считает нецелесообразным откладывать размещение ракет, хотя и понимает, что после этого русские, скорее всего, уйдут с переговоров. Но этого не надо бояться: как раз после размещения и начнутся действительно деловые переговоры. Казалось, прогноз Корниенко полностью подтверждается.

26 октября, наконец, выступил по телевидению Ю. В. Андропов и изложил наш компромиссный вариант. Я поймал себя на мысли, что за все время переговоров делегации не давали внести, по сути дела, ни одного компромиссного предложения и «обкатать» его с американцами. Мы всегда должны были объяснять задним числом, что публично заявлял наш тот или иной генеральный секретарь. Переговоры велись практически через газеты и телевидение, над чем немало подтрунивали американцы.

В тот же день вечером Нитце пригласил меня к себе на квартиру на ужин. Он сразу же сказал, что наши предложения не будут приняты, так как они твердо решили разместить в Европе свои ракеты. Дальше у нас пошел спор, от которого несло той самой махровой ядерной дьявольщиной, которая всегда отталкивала меня, но в которой Нитце чувствовал себя как рыба в воде.

Я доказывал ему, что размещать в Европе «Першинг-2» с их весьма коротким подлетным временем опасно не только для нас, но и для них самих. У нас не останется времени для оценки ситуации, станут вероятными роковые ошибочные решения. На это он спокойно отвечал, что наши подводные ракетоносцы за 10 минут могут уничтожить американское руководство в Вашингтоне. Они к этому привыкли, теперь наша очередь привыкать. Кроме того, нам не надо так уж волноваться, «Першинг-2» будет всего 108. Пускать малое количество «першингов» по Москве нельзя, так как московское кольцо ПРО способно перехватить до 300 боеголовок и «хороших ложных объектов». Конечно, они могут ударить по Минску или еще какому-либо крупному объекту в европейской части СССР, но в этом случае в Москве всегда будут иметь время разобраться, чем отвечать и надо ли отвечать вообще.

Я сказал в тот вечер Нитце, что он, наверное, все же помешался. Реально ли держать в постоянной десятиминутной готовности наше московское кольцо ПРО? Он знает также, что у нас нет стопроцентной гарантии перехвата всех боеголовок. Далее, если мы даже их и перехватим, то что будет с Москвой и обширными прилегающими районами страны в смысле радиоактивного заражения? Нам пришлось бы при перехвате взорвать десятки и сотни термоядерных боеголовок. Да и вообще, что это за людоедская постановка вопроса: сиди в Москве и думай, когда они решат ударить по Минску?

Нитце всерьез разобиделся. Он очень настойчиво стал пояснять, что нам все равно от такой ситуации не уйти. Конечно, она неприятна. Но перевести свои межконтинентальные ракеты, нацеленные на США, на режим автоматического пуска даже в случае появления в Европе «Першинг-2» мы все равно не решимся. Такое решение было бы страшнее для нас сотен «першингов». Значит, нам остается совершенствовать систему противоракетной обороны Москвы, а с остальным смириться. Кстати, противоракетная оборона с использованием ядерных зарядов не столь уж опасна. Важно только, чтобы при взрыве ядерный шар не коснулся поверхности земли. И радиоактивное заражение будет минимальным. Все наши страхи проистекают, мол, из отсутствия у нас опыта применения ядерного оружия по реальным целям. А у них он есть. Он сам все досконально изучал в Хиросиме и Нагасаки и советует не очень доверять тем «сказкам», которые рассказывают японские и всякие другие ученые. Все это сильные преувеличения.

Тем не менее я продолжал корить Нитце, повторяя, что они просто не хотят говорить по-серьезному. В их позиции есть множество балласта, сбросить который для них ничего бы не стоило. Возможные конструктивные шаги им подсказывают даже собственные политики, например тот же Уорнке. Он-то в этих делах не дилетант. А сколько раз после «лесной прогулки» я говорил ему о возможности условиться о равных сокращениях с обеих сторон. Немножко пошевелить мозгами, и вопрос об Англии и Франции тоже можно как-то решить. Он сам говорил об этом. То же самое касается и авианосной авиации, если ее не хотят сокращать, по крайней мере можно сделать так, чтобы ее не наращивать в европейских водах.

Нитце внимательно слушал. Затем он спросил, правильно ли он понимает, что при равном сокращении по боеголовкам с обеих сторон у нас осталось бы примерно 120 ракет СС-20 в Европе. Я ответил, что сосчитать сколько было бы не трудно. Важен принцип.

2 ноября я обедал с Нитце опять в «La Reserve». Теперь он по своей инициативе затеял разговор о равных сокращениях по боеголовкам с обеих сторон. Он-де много думал. Если им не размещать 572 боеголовки, а нам сократить 572 боеголовки в Европе, то у СССР в Европе останется 122–127 пусковых установок СС-20. Если это так, то что дальше? Ведь будет рост числа английских и французских боеголовок, и мы, наверное, тогда потребуем увеличить количество своих СС-20.

Я напомнил, как он весной этого года при беседе в парке около своего дома говорил, что за Англию и Францию они могли бы дать нам компенсацию, но потом, в рамках переговоров по ОСВ. Он тогда подбивал меня внести такой вариант и брался «продать» его в Вашингтоне. Может быть, еще раз об этом подумать вместе?

3 ноября в нашем представительстве был прием. Я стоял долго с Нитце и под конец спросил его, что мне отвечать Москве, если она поинтересуется, как понимать его рассуждения про 122–127 ракет СС-20 в Европе.

Он живо среагировал. Сказал, что писал про этот вариант в Вашингтон два раза. Ответа не получил. Это значит, что такое предложение не примут. Лично он видит много преимуществ в таком решении. Англия и Франция никак бы не упоминались, США и СССР предприняли бы равные сокращения по 572 боеголовки, это очень важно для прохождения в сенате, вопрос об авиации можно развязать на нашей основе, то есть оставив им и нам по 300–400 самолетов. Но в Вашингтоне обязательно хотят развернуть в Европе хоть какое-то количество новых ракет. Он (Нитце) полагает, что это глупо. Военного эффекта практически не будет никакого, а издержки — и финансовые, и политические — большие. В общем, мы подходим к концу переговоров. Он сожалеет, что договоренность сейчас состояться не сможет.