Юлий Квицинский - Время и случай

13 сентября в особняке на ул. А. Толстого состоялось парафирование «большого» советско-германского договора. Учитывая солидный объем договора, мы договорились с Д. Каструпом, что парафироваться будет лишь одна страница. Этот «сговор» был, однако, в последний момент опротестован нашим начальником Международно-правового управления И. Н. Яковлевым: документ исторический, поэтому все должно быть по правилам, то есть парафировать надо каждую страницу.

Министры охотно подчинились. Думаю, что изменение процедуры доставило им даже некоторое удовольствие.

Завершался большой труд. Открывалась широкая перспектива, в копилку советско-германского сотрудничества вносился неоценимый капитал. Надо было теперь суметь распорядиться им. Пускай, думал я, нам сейчас из-за внутренних сложностей все чаще не до активной внешней политики, но мы работаем на будущее. От того, какими были русско-германские отношения, всегда зависел ход истории в Европе. Не может быть иначе и в предстоящие годы.

Работу над соглашениями о войсках, а также над переходными соглашениями удалось завершить быстро — еще в октябре. В. П, Терехов подписал эти документы в Бонне, и по взаимной договоренности они начали соблюдаться, а в финансовой части даже частично реализовываться как бы авансом, не дожидаясь ратификации.

План канцлера Г. Коля отпраздновать формальный акт объединения Германии 3 октября с участием руководителей четырех держав не осуществился. Первым не обнаружил готовность ехать в Германию американский президент. М. С. Горбачев в этих условиях также предпочел воздержаться от поездки. Празднества в Берлине прошли как чисто немецкое мероприятие.

Однако обе стороны вели активную подготовку к официальному визиту М. С. Горбачева, первому визиту советского президента в объединенную Германию. Основным событием этого визита должно было стать подписание в Бонне «большого» советско-германского договора.

Визит этот проходил 9—10 ноября 1990 года в торжественной обстановке, отвечавшей настроению обеих сторон, тем ожиданиям, которые связывались с будущим развитием советско-германских отношений, предстоящими в Европе поворотными событиями. М. С. Горбачев встретился с президентом Р. фон Вайцзеккером, имел подробную беседу наедине с канцлером. Тем временем шли переговоры Э. А. Шеварднадзе с Г.-Д. Геншером, заместителя Председателя правительства СССР С. А. Ситаряна, начальника Генштаба М. А. Моисеева, В. М. Фалина с их коллегами.

На заключительной беседе в широком составе Г. Коль охарактеризовал день 9 ноября как исторический. Он показывает, пояснил канцлер, что мы многому научились у истории и отныне должны работать на наше новое совместное будущее.

Потом докладывали о результатах своих бесед министры. Э. А. Шеварднадзе и Г.-Д. Геншер, проведшие в этот день свою тринадцатую встречу, — о ходе подготовки парижского саммита, о возможности создания структур сотрудничества и стабильности в Европе, прежде всего центра по предотвращению конфликтов в рамках СБСЕ. Министр финансов Т. Вайгель и министр экономики Хаусман вместе с С. А. Ситаряном — о порядке выполнения переходного соглашения, особенно в части жилищной программы для советских военнослужащих, о контактах между СССР и экономическими интеграционными объединениями Запада, такими, как ОЭСР, МВФ, МБРР, о проблемах развития энергетического сотрудничества (Ямбург, Баренцево море) и о взаимодействии в социальной области, о возможности заключения соглашения, которое обеспечило бы сотрудничество с Германией в деле регулирования рынка рабочей силы, защиты труда, реабилитации и т. д. За это активно выступил министр труда ФРГ Н. Блюм, предлагая наладить обмен опытом.

Продуктивной была беседа нашего начальника Генштаба М. А. Моисеева с министром обороны ФРГ Г. Штольтенбергом, касавшаяся в основном вопросов, связанных с условиями пребывания в Германии наших войск. Канцлер отметил в этой связи важность использовать в полной мере открывающийся шанс наладить по-настоящему хорошие контакты между бундесвером и Советской Армией.

Подводя итоги, Президент СССР подчеркнул, что характер советско-германских отношений становится сейчас таким, что позволяет, не теряя времени, двинуться вперед. У обеих сторон есть большие резервы и есть высокая степень понимания, что новое сотрудничество, шаги по пути к качественно иным, дружественным отношениям во всех сферах отвечают коренным интересам наших народов, будут иметь важнейшее значение для мира и стабильности в Европе. Сейчас надо сосредоточиться на практической работе, говорил М. С. Горбачев. Надо действовать так, чтобы все видели происходящее движение вперед. После долгого периода отчужденности мы вышли на новую фазу отношений, теперь в центре наших забот находится то, что объединяет, ведет к новым горизонтам.

На следующий день М. С. Горбачев с супругой вылетел в родные места канцлера в Рейнланд-Пфальце. Г.-Д. Геншер же пригласил Э. А. Шеварднадзе в свою родную деревню под Галле. Отношения между канцлером и Президентом СССР, между нашими министрами иностранных дел становились все более тесными, доверительными, человеческими. Это не могло не радовать. В политике это всегда большой капитал. Была бы политика.

Для меня поездка в Бонн была примечательна возможностью вновь увидеть почти всех моих друзей и добрых знакомых из финансового и делового мира. Во время прошлых кратких командировок в Бонн встретиться и поговорить с ними времени обычно не было, да и не сидят капитаны немецкого бизнеса в Бонне. Но на вечернем приеме в честь нашей делегации в новой правительственной резиденции «Петерсберг» все они были. Я смог перекинуться парой слов и с руководителями «Дойче Банк», и с президентом «Дрезднер Банк», и с членом Восточного Комитета немецкой экономики Вольфом фон Амеронгеном, и с Дитером (концерн Маннесман), и со многими другими. За столом моим соседом был премьер-министр Северного Рейна — Вестфалии Рау, вспоминавший о своих беседах с А. Д. Сахаровым и делившийся впечатлениями о внутреннем состоянии нашей страны и действиях наших основных политических фигур. Было видно, что социал-демократы ФРГ, как всегда, хорошо ориентировались в наших делах.

В целом, казалось, на европейском направлении дела идут неплохо. Развязав германский узел, мы уверенно шли к решению и других важных вопросов. В Вене без лишнего шума, но квалифицированно и продуктивно вел переговоры по декларации стран НАТО и Варшавского договора и по хартии для новой Европы Ю. С. Дерябин. Работа у него спорилась. Сложнее обстояли дела с переговорами по ограничению вооружений в Европе, которые вел О. А. Гриневский. Там постоянно возникали трудности с нашими военными, механизм согласования в Москве работал с большим скрипом, отношения между ведомствами были накалены иногда до предела. Но дело все же двигалось вперед, а в подробности разоруженческой тематики мне в тот момент особенно вникать не требовалось. За эту тематику отвечал тогда заместитель министра В. П. Карпов и его Управление по ограничению вооружений и разоружению. Но, честно говоря, многое, что происходило тогда в Вене, начинало вызывать у меня большие сомнения.