Юлий Квицинский - Время и случай

Д. Каструп всегда был нелегким партнером. Уверен, что то же самое он думал и про меня. Но это не мешало нам хорошо понимать друг друга. Оба мы отстаивали интересы своих государств, поэтому уважали позиции друг друга, но в то же время сознавали настоятельную необходимость сочетать и совмещать эти интересы, не погрязнув в спорах вокруг частностей. После нескольких часов жесткого разговора Д. Каструп показал свои резервы. Я сделал то же самое. В результате первая наиболее существенная с точки зрения политики и безопасности половина договора была согласована. Остальные статьи в последующие дни успешно были согласованы нашим послом в ФРГ В. П. Тереховым.

Рождение «большого» советско-германского договора состоялось. Это позволило пересмотреть прежнюю договоренность о том, что к 12 сентября канцлер Г. Коль направит М. С. Горбачеву письмо с изложением основного содержания будущего договора, как бы подтверждая готовность и обязательство его заключить после объединения Германии. После рассмотрения подготовленного проекта в Москве и Бонне было принято решение парафировать договор 13 сентября сразу вслед за подписанием документа об окончательном урегулировании в отношении Германии. Свершившиеся факты всегда надежнее, чем намерение их совершить. Последующие события подтвердили правильность таких действий.

В Москве тем временем разворачивалась подготовка к встрече министров иностранных дел «шестерки». В Бонне, Берлине, Париже механизм организации таких встреч работал как часы. Московская встреча должна была стать завершающей. Здесь должна-была твориться история. Нельзя было ударить лицом в грязь.

Вместе с тем организационные вопросы в связи с предстоящей встречей «шестерки» доставляли немало головной боли. В Москве ведь и по сей день нет чего-либо похожего на современный центр международных конгрессов со всеми необходимыми инфраструктурами. Добавьте сюда прогрессировавший день ото дня бедлам в вопросах снабжения, размещения, организации связи, транспорта и т. д. Особенно полагаться на кого-либо в этих условиях не приходилось. Надо было делать ставку на свой аппарат. Я поручил все оргвопросы начальнику своего секретариата М. Е. Тимошкину и не ошибся. Он с этим непростым делом справился. Встреча 12 сентября прошла без накладок.

Как водится, перед подписанием важных документов нередко находятся охотники в последний момент подправить баланс в свою пользу. Расчет при этом простой: авось кто-то дрогнет, махнет рукой и не станет ссориться, лишь бы не откладывать объявленное торжественное мероприятие. Особенно эффективной эта методика действий считается в отношении той стороны, которая является хозяйкой мероприятия. Уж ей-то придется в любом случае «подсуетиться», чтобы не быть виновной в его неудачном исходе. Эти уловки стары как мир, но тем не менее, видимо, вновь и вновь представляются соблазнительными.

Вечером 11 октября на встрече экспертов «шестерки» при последнем прохождении текста окончательного урегулирования в отношении Германии вдруг стали возникать все новые шероховатости применительно к формулировкам, касавшимся военно-политического статуса территории ГДР. Как известно, в Архызе было договорено, что на этой территории в период пребывания там советских войск не будет интегрированных в НАТО частей бундесвера, а смогут размещаться лишь немецкие территориальные войска. После ухода наших войск бундесвер сможет размещаться в восточных землях Германии, но без носителей ядерного оружия. Иностранные же войска не должны быть на территории ГДР, не должно там быть и их ядерного оружия.

Вечером 11 октября оказалось, однако, что пониманию трех держав больше отвечало бы такое положение, при котором их войска имели бы право входить на территорию Восточной Германии, например, для проведения там маневров. Попытки урезонить наших партнеров встретили жесткое сопротивление англичан, которых с разной степенью активности, но поддерживали некоторые другие участники. Попытка оказать нажим «под занавес» была настолько откровенной, что я счел за благо прекратить заседание и констатировать, что документ, предназначенный к подписанию, остается несогласованным.

Хотя было довольно поздно, пришлось беспокоить министра. Его реакция были молниеносной: в таком случае надо еще больше обострить ситуацию. Надо сообщить всем министрам, что назначенное на завтра заседание в обусловленный час не откроется и пока неизвестно, когда оно состоится вообще. Сказать, что, наверное, будет встреча министров, но официального заседания не будет, пока не будет решен спорный вопрос. Пусть наши коллеги объясняют печати, что происходит.

Я с удовольствием выполнил это указание через работников нашего протокола и стал ждать. События стали развиваться быстро и, надо признать, неординарно. История эта была позднее описана в журнале «Шпигель», но я услышал ее через день, можно сказать, из первоисточника. Думаю, что она соответствует действительности.

Получив сообщение о случившемся, Г.-Д. Геншер отнесся к нему очень серьезно. Он знал, что не все его союзники довольны тем, как ведутся в последнее время дела. Много недоумений высказывалось и по поводу формулировок советско-германского договора, которые кое-кому хотелось изменить. Одним словом, нельзя было позволить отложить или сорвать подписание документа об окончательном урегулировании и парафирование советско-германского договора.

Министр иностранных дел ФРГ запросил срочной встречи с Дж. Бейкером. Ему ответили, что госсекретарь США лег спать и принял снотворное. Но Геншера это не остановило. Он попросил передать, что будет через полчаса у госсекретаря и, если потребуется, разбудит его сам. Беседа Геншера с Бейкером состоялась, и в результате было достигнуто взаимопонимание в том смысле, что мешать договоренности не следует.

С раннего утра 12 сентября министры иностранных дел ФРГ, США, Франции и Англии собрались на совещание во французском посольстве. Геншер действовал решительно, сказав французскому министру, что надеется на его безусловную поддержку. Дюма не мешал, с Бейкером было все согласовано еще ночью, в конце концов вопрос был решен. Г.-Д. Геншер спас ситуацию. Речь шла о будущем его народа, и он выполнял свой долг патриота немца.

После этого путь к договоренности был открыт. Вопрос быстро решился с помощью интерпретирующего письма ФРГ по поводу толкования термина «развертывание», приобщенного к документу об окончательном урегулировании в отношении Германии. Все шесть министров одобрили такую развязку.

Подписание «Окончательного урегулирования» происходило в присутствии М. С. Горбачева. Мне довелось стоять рядом с ним и перекинуться парой слов. «Сделано огромной важности дело», г — подчеркнул он.