Вирхиния Вальехо - Любить Пабло, ненавидеть Эскобара

Хильберто Родригес и Хорхе Очоа переехали с семьями в Испанию. Оба думают уйти на покой, вложив основную часть капиталов в Европе. Родригес будет очень по мне скучать и хотел бы скоро увидеться вновь. Для него я, возможно, единственная женщина-журналист, с которой можно спокойно поговорить о делах, коллегах и «профсоюзных» проблемах, будучи на сто процентов уверенным, что не произойдет утечки информации. Зная все тонкости его профессии, особенно в настоящий момент, последнее, что мне нужно, – способствовать или усиливать уже существующие разногласия двух группировок. Я прекрасно сознаю: в такой кульминационный момент любой неверный шаг может стоить мне жизни, поэтому отношения с ними строятся на добровольном кодексе чести, в лучшем стиле коза ностры. Заметно, что Хильберто уезжает с некой грустью, вызванной привязанностью или любовью с его стороны. Но ведь мы никогда не были влюблены друг в друга. Хотя я говорю ему, что тоже буду скучать по нашим долгим разговорам, на самом деле я никогда не прощу ту мимолетную интрижку, ужасно неосмотрительную для такого предприимчивого человека, как он.

В течение следующих месяцев мы с Пабло возвращаемся к былым радостным дням. Поскольку теперь каждая наша встреча требует тщательной подготовки, мы используем каждую минуту, чтобы побыть наедине и насладиться мгновениями счастья. Самолеты, на которых я путешествую, арендованы. Только двое мужчин, встречающих меня в аэропорту, вооруженных складными винтовками «R-16», знают, что я встречаюсь с Эскобаром. Так как моя квартира – где-то в ста метрах от садов резиденции американского посла в Боготе, Пабло ужасно беспокоит, что департамент безопасности может следить за мной или я могу попасть в руки спецслужб. Поэтому, ради его спокойствия, я никогда не спрашиваю его пилотов или охрану, куда они меня везут. Наши встречи проходят ночью, в маленьких недостроенных домиках. Пабло всегда приезжает после нескольких часов пути по ужасным, грязным и ухабистым дорогам. По мере приближения к финальному пункту назначения я всюду замечаю наблюдательные вышки. Парни говорят, мы направляемся в один из множества загородных домов, которыми Пабло усыпал всю Антиокью. Поскольку мы всегда оказываемся на шоссе за пять минут, я заключаю: все устроено так, чтобы до невозможности усложнить маршрут, одновременно облегчив бегство Пабло в случае, если он попадет в засаду. Только потом я узнаю: многие из незаконченных построек перевезли из асьенды «Наполес». Это единственное место на Земле, где Пабло чувствовал себя в полной безопасности, там он подготовил тайники, которые стали бы его убежищем в ходе постоянных войн. Эскобар уже знал, а я предчувствовала, что это место станет его единственным пристанищем на оставшееся время.

Хотя мы не признаемся друг другу, но оба знаем: любая из наших встреч может стать последней. У каждой – некий привкус расставания навечно. Когда я вижу, как он уезжает, то надолго погружаюсь в бесконечную грусть, думая о том, что со мной станет, если его убьют. Я до сих пор надеюсь на уход Пабло из бизнеса, тогда ему удастся договориться с правительством Колумбии или с США. Я скучаю по Фаберу, секретарю, который почти всегда отвечал за передачу денег накануне моих поездок. Но Пабло объясняет: его верный служащий хороший, мирный человек, а ему сейчас необходимо жить в окружении молодых, бесстрашных парней, которые не боятся убивать, потому что уже не раз это делали. Двое людей, забирающих меня и привозящих обратно в аэропорт, каждый раз меняются. Мы все вооружены: я – с моей «береттой», Пабло – с пулеметом «MP-5» или немецким пистолетом, а парни – с пистолетами-пулеметами «Mini Uzi» и автоматами «R-15» и «AK-47», такие же используют партизаны.

Я всегда жду его в маленьком домике, в полной тишине. Пистолет и лицензия лежат в кармане. Слыша, как подъезжают джипы, я гашу свет и смотрю в окно, чтобы удостовериться, что это не секретная полиция, департамент безопасности или армия. Пабло сказал: не важно, кто это будет, – я должна застрелиться перед тем, как меня станут допрашивать. Он не знает одного: я морально подготовилась застрелить его, если задержание будет происходить у меня на глазах, ведь я точно знаю: менее чем за двадцать четыре часа он окажется в камере, откуда никогда больше не выйдет. Предпочитаю лишить его жизни собственными руками, чем дожидаться экстрадиции.

Я спала, когда приехал Эскобар, как обычно, в сопровождении армии мужчин, которые незамедлительно испарились. Все вновь погрузилось в тишину, слышится только пение сверчков и шепот бриза среди листвы. Кажется, за исключением двух парней, которые привозят и увозят меня, никто из остальных пятнадцати или двадцати мужчин не догадывается о моем приезде. Из окна я вижу людей, которые потом станут знаменитейшими наемными убийцами – «sicarios», как их называют в Колумбии. СМИ и журналисты, которым платит Пабло, зовут их «Военное крыло Медельинского картеля». На самом деле его наемники – лишь маленькая банда убийц, родом из коммун или маргинальных кварталов Медельина. Они вооружены автоматами и пулеметами, они способны поднять еще сотню тысяч разъяренных парней, которые растут в атмосфере внутренней ненависти к элите. Эскобар их идол, символ борьбы с империализмом, они готовы исполнить любые его приказы, с тайной надеждой приобщиться к легендарному богатству «хозяина». У некоторых убийц ужасные лица, у других ангельские и улыбающиеся, как у Пинины [129]. У Пабло нет заместителей – он очень любит всех, но не доверяет никому. Ему известно: как бы хорошо ни платили наемнику, он всегда продаст свое оружие, информацию, сердце и душу тому, кто лучше заплатит, тем более при таком прибыльном деле, как у Пабло. Однажды Эскобар с ноткой грусти признается мне: узнав о его смерти, все, конечно, перейдут на сторону убийцы. Не раз он говорит:

– Я не обсуждаю свою «кухню» с бухгалтерами, а бухгалтерию с «поварами», не говорю о политиках с пилотами, а с Сантофимио о моих торговых путях, никогда не обсуждаю свою девушку с семьей или служащими и никогда не буду говорить с тобой о проблемах в семье или о заданиях парней.

«Финансовое крыло Медельинского картеля» – звучит как сложный комплекс банков и корпораций на Багамских островах, Большом Каймане или в Люксембурге, но это всего-навсего его брат, El Osito [130]Эскобар, мистер Молина, Карлос Агилар, по прозвищу El Mugre, несколько финансовых аудиторов, и еще парочка доверенных лиц, ответственных за упаковку пачек с деньгами в бытовые приборы, отправляющиеся в Майами. Отмыть сто миллионов долларов – намного сложнее, чем засунуть их в двести морозильников, холодильников и телевизоров, отправив из США в Колумбию, где вошедшая в поговорку «любезность» таможенников облегчает процесс и избавляет от одного из худших пороков колумбийского государства: бюрократической волокиты. Излишне упоминать, что оформление документов – для честных глупцов. Кто сказал, что богатым нужно стоять в очередях, разбираться с бумагами, открывать чемоданы на таможне и ящики с товаром из-за границы, как будто они контрабандисты?