Ынсун Ким - Побег из Северной Кореи. На пути к свободе

Время действовать наступило, поскольку фермер незамедлительно принялся за старое. В конце сентября я получила безумный звонок от сестры Кымсун. Она мне объяснила, что «отчим» насильно держал ее в заложниках, пока она не сбежала ночью. 21 сентября, в день рождения мамы, Кымсун бросилась волку в пасть, сама того не зная. Она все еще работала официанткой в Енгиле, но из-за отсутствия телефона не знала о бегстве нашей матери. Кымсун решила сделать маме сюрприз и приехать отмечать ее день рождения на ферму. Когда Кымсун приехала, тот человек немедленно увидел возможность ее шантажировать или найти след моей матери и незаконно лишил сестру свободы. Она должна была ждать ночи, чтобы убежать.

Моя сестра была шокирована, она больше не хотела возвращаться на работу в Енгиль. Цель была как можно быстрее удалиться от проклятого крестьянина, покинуть эту местность и приграничный район, кишащий полицией, разыскивающей беглецов из Северной Кореи.

— Поедем в Далянь, это большой город, у нас будет больше возможностей найти работу и меньше риска ареста, — уверяла Кымсун.

Я возобновила контакт с мамой, и мы убедили ее отправиться вместе с нами на юг, в Далянь. Это крупнейший мегаполис поблизости, нас там ждут перемены вселенского масштаба. Я надеюсь, что к лучшему.

В конце сентября, наконец, мы все трое встретились в Енгиле и сели на автобус в Далянь, где живет шесть миллионов человек. Мы никого там не знаем.

Приехав, мы два дня провели в маленькой и убогой гостинице у вокзала. Потом мы нашли центр приема безработных, где нас приютили и вскоре поставили на учет для поиска работы.

За четыре месяца я сменила несколько мелких работ: раздача листовок, ведение хозяйства, кухня. Кымсун получила работу официантки в корейском ресторане. Маму наняла пожилая пара, лежачие больные. Старый господин прикован к постели, о нем постоянно надо было заботиться, мыть его и помогать справлять нужду. Но это постоянная работа на полный рабочий день. Все это позволило нам сделать кое-какие сбережения. В начале 2004 года я заработала три тысячи юаней (примерно 250 евро). Мы чувствовали, что у нас хорошая работа, появилась некоторая уверенность. Мы могли снова начать думать о будущем.

Мысли Кымсун были ясны, как всегда, и она мыслила широко. Она предложила отправиться теперь в Шанхай, экономическую столицу страны. Кымсун скучала в своем ресторане и думала, что в Даляне у нее нет перспектив. Она амбициозна и хотела попытать счастья в огромном, быстро развивающемся мегаполисе.

И уж если Кымсун вбила себе что-то в голову, невозможно заставить ее изменить мнение… Моя мать не готова была оставить Далянь. Тогда Кымсун, будучи не робкого десятка, решила ехать одна. Я оставалась с мамой, так как не чувствовала себя готовой к подобному шагу. Я дала сестре 180 юаней — помогла ей деньгами на путешествие, и мы отправили ее в Шанхай одну. Возможно, позже мы к ней присоединимся.

На самом деле, моя мать не хотела уезжать далеко, поскольку надеялась увидеть сына. Приближался китайский Новый год, и она мечтала вернуться на ферму и неожиданно навестить мальчика. Работая в Даляне, мы скопили кое-какие деньги: больше трех тысяч юаней. Для нас это много. Успех придавал нам смелости, и мы решили отпраздновать Новый год «по-семейному». Сумасшедшая идея, возможно, но я так хотела увидеть братика! С деньгами мы могли купить съестного и даже частично поправить дом, думала мама. Для меня все сводилось к тому, чтобы провести в деревне несколько дней и побаловать младшего брата.

Эта благородная идея оказалась одной из самых крупных ошибок моей матери за все время наших долгих странствий. Сердце говорит быстрее ума. Слишком быстро.

За два дня до китайского Нового года мы неожиданно приехали на ферму: сделали сюрприз. Мы откровенно говорили перед собравшейся семьей, что мы заработали денег и приехали отметить Новый год. Мы были искренни: несмотря на ссоры и драмы, эта ферма — единственная семья в Китае, с которой мы хоть как-то связаны. И самое главное, ведь есть ребенок, соединивший нас навсегда.

Но именно младшего брата я не вижу в главной комнате, где собралось семейство. Он, конечно, в дальней комнате…

Крестьянин удивился, увидев нас, не знал, что сказать: кажется, он терялся между гневом и облегчением. Он, однако, нас не выгнал. Но все испортил человек рядом с ним — его самый младший брат, преступник, которого мы на ферме видели редко. Этот мелкий хулиган часто имел дело с полицией из-за краж. И вот он немедленно увидел возможность поживиться. Он взял руководство на себя и дал нам понять, что мы не увидим ребенка, если не отдадим сначала деньги. Несносный шантаж.

Мы спустились с небес на землю. Мы пришли с добрыми намерениями, желая разделить хороший момент, подтвердить примирение! Но уступать мы не собирались. В первый вечер мы старались сохранить спокойствие, надеялись, что атмосфера улучшится со временем. Мы спали в большой комнате. На следующее утро мама вернулась к разговору и прямо спросила у «мужа» о причине шантажа. Крестьянин вяло защищался. И когда он, кажется, был готов уступить, возник его младший брат и проявил непреклонность.

Время шло, мой братик все не показывался, мы начали сердиться. Мы чувствовали себя преданными…

И гнев прорвался. Мы кричали, моя мать решила, что это слишком. Лучше немедленно уйти. Тем хуже для ребенка! Внезапно мать поднялась и потащила меня к входной двери. На улице уже стемнело. Мы шли по площадке в полной темноте и не оборачивались. Тут нас догнал «дядя» и попытался преградить нам путь. В это время крестьянин схватил наши рюкзаки, оставшиеся в комнате. Они хотели наших денег, это все, что их интересует! Мы отбивались, и у нас получилось скрыться в темноте. Крестьянин не преследовал нас. Он вообразил, что получил наши сбережения, захватив сумки, и думал, что мы за ними вернемся. Он не знал, что мама спрятала деньги на животе, за поясом. Возвращаться назад мы не собирались.

Словно шальные, мы бежали по маленькой дорожке, которая спускалась к деревне. Дорога была скользкая от заледеневшего снега. Стоял январь, было ужасно холодно, а на полях лежало толстое белое покрывало. Тем хуже, нельзя было терять ни минуты. За нами бросятся в погоню, как только поймут, что рюкзаки наши пусты. Надо было сойти с дороги, запутать следы. И вот мы пошли через поле в чернильной тьме. Снег доходил мне до колен, и я все равно бежала, задыхаясь. Я так быстро ушла из дома, что не было времени надеть обувь. На ногах у меня домашние носки. Но колебаться и раздумывать нечего. Надо, чтобы между нами и этой проклятой фермой расстояние стало как можно больше. Мы быстро шли до самого рассвета.