Ынсун Ким - Побег из Северной Кореи. На пути к свободе

Через какое-то время мы съехали с битумной дороги на неровный проселок. Меня трясло, я едва удерживала равновесие, сидя на коленях у подруг по несчастью. Атмосфера в машине была напряженная. Мужчины впереди хранили молчание, и каждая из нас терялась в собственных догадках, воображая опасности, которые ожидали нас в ближайшие часы. Мы прошли точку невозврата, но не знали, чем кончится дело.

Внезапно впереди темноту прорезал белый свет фар. Наш водитель немедленно выключил все огни, снизил скорость и потихоньку двигался вперед в темноте. Найдя подходящее место на обочине, он съехал в сторону и выключил зажигание. Фары приближались. Напряжение в машине выросло до предела.

Только бы убедиться, что это не полиция и не пограничная служба! Здесь патрули появлялись регулярно. Загадочная машина продолжала приближаться, не снижая скорости. На наших глазах она выросла и, наконец, проехала мимо, подняв облако пыли. Уф, обычная машина, людей в форме нет на горизонте! Потом красные точки задних фонарей исчезли позади. Снаружи, в полной темноте, нас окружала тишина пустыни. Водитель повернул ключ зажигания, включил фары, выехал из укрытия и вернулся на тряский проселок.

Сцена повторилась лишь дважды за несколько часов пути. Пустыня не слишком многолюдна. Оба раза, увидев вдали фары, мы задерживали дыхание. Водитель с напряженным лицом немедленно прятался на обочине и выключал все огни. К счастью, встречные машины не принадлежали ни полиции, ни пограничникам, и мы с частичным облегчением возобновляли тайное ночное путешествие, хотя и чувствовали, как долго тянется время. Я предполагала, что мы ехали вдоль границы с Монголией к благоприятному для перехода месту.

На исходе третьего часа пути, глухой ночью, проводники стали поразговорчивее. Они чуть подробнее объяснили, что нас ожидало. Я поняла: мы приближались к нужному месту. Желудок у меня сжался. Впервые один из проводников обратился к нам более дружелюбно.

— Слушайте меня как следует. Мы совсем рядом с монгольской границей. Когда приедем в известное нам место, вы выйдете из машины и будете следовать моим указаниям. Не беспокойтесь, мы доберемся. Мы выбрали очень тихое место, где редко кто ходит. Там будет довольно высокая решетка, по которой вам надо будет залезть… Это китайская граница, ее периодически патрулируют. Мы вам поможем… Когда вы будете на той стороне, вам надо только идти все время прямо, как можно быстрее. Тогда вы достигнете следующего заграждения, оно отмечает монгольскую территорию. После того, как вы преодолеете вторую решетку, будете спасены! Китайские пограничники не смогут вас задержать. Это же просто, да?

— А что дальше? Что с нами будет? — робко спросила одна из наших попутчиц.

Мужчина, обернувшись к нам со своего места впереди, уверенно ответил:

— Когда окажетесь на той стороне, вам останется только сдаться монгольской армии. Военные передадут вас в посольство Южной Кореи в Улан-Баторе. А там уже южнокорейские дипломаты займутся вашим перемещением в Сеул. Вы там ничем не рискуете. Монголия и Южная Корея заключили соглашение о репатриации беглецов из Северной Кореи вроде вас. Все будет хорошо!

Я понимала: человек хотел нас успокоить перед решающим моментом. Еще не хватало, чтобы мы запаниковали в последнюю минуту, посреди пустыни, в пределах досягаемости патруля. Но я боялась, несмотря на то, что сама хотела объяснений от проводника.

Тревога в салоне стала осязаемой. Мы хорошо знали, что как только преодолеем первое заграждение, наши проводники растворятся в темноте с нашими деньгами. Выпутываться придется самим! Если нас задержат китайские пограничники, нам же хуже! Проводники провернули удачное дельце, и через несколько недель попробуют опять, с новыми желающими покинуть страну нелегально. Проводники не вызывали у меня доверия, и это чувство было сильнее меня.

Казалось, что ими движет только стремление к наживе. Итак, у нас не было права на ошибку.

Через пять часов пути водитель снизил скорость, оглядел окрестности, потом, в полной темноте, заглушил мотор. 3 часа утра.

— Здесь… — сказал он и сделал нам знак выходить из машины и не шуметь.

Снаружи температура упала. Был май, но ночи еще холодные. В темноте я различила каменистую почву, землю, а потом вдруг увидела столб. Перед нами была решетка в три метра высотой. Это «зеленая» линия (такого цвета столбы), она идет вдоль всей границы Китая и Монголии. Проводники объяснили нам, что они выбрали это место, поскольку здесь редко бывают патрули. Нельзя было терять ни минуты. Мужчины подсадили нас и помогли по одной перелезть через заграждение. Оно достаточно высокое, но я легкая, мне было некогда бояться, и, хватаясь за железные прутья, я вскарабкалась по решетке, как обезьяна. Сердце у меня колотилось.

Наверху я перевела дыхание и перевалилась на другую сторону, так же цепляясь за ячейки решетки.

Когда я поставила ногу на землю, у меня не было времени это осознать. Я так боялась, что вот-вот может появиться патруль! Тем более что сквозь решетку я видела нервозность наших проводников. Они не хотели вечно торчать на месте и дожидаться ареста. Я самая младшая, и пришлось ждать не столь ловких и легких спутниц, которым одолеть преграду было немного труднее. Текли минуты, долгие, как вечность. Быстро! Надо было торопиться, ведь оставалось самое трудное: любой ценой добраться до монгольской линии заграждения.

— Теперь бегите все время прямо! Как можно быстрее бегите отсюда, — пробормотал сквозь решетку один из проводников. Затем он исчез в темноте.

Потом началась бешеная гонка. Мы, все пятеро, без оглядки бросились в черную ночь, словно за нами гнался невидимый враг. Я не видела неровностей почвы, земля то уходила из-под ног, то поднималась, я ударялась о камни и проваливалась в песок. Это была настоящая армейская полоса препятствий. Бежать, все время бежать и не оборачиваться! Решалась наша судьба. Надо было как можно быстрее пересечь нейтральную полосу и достичь монгольских заграждений в нескольких километрах отсюда. Пока мы оставались на нейтральной полосе, китайский патруль мог схватить нас в любой момент.

Целый час мы неслись, едва переводя дух. В голове у меня было пусто, дыхание коротко, я полностью сосредоточилась на цели. Никто не разговаривал. Постепенно глаза привыкли к темноте, я различала очертания скал и холмов. Мы находились посреди пустыни, я больше нигде не видела такого бесплодного и унылого пейзажа. Казалось, за спиной у нас стало светать. Господи, время уходит, и все еще ничего не видно! Мы заблудились? Я цеплялась за то, что нам сказали проводники: «Все время прямо!» В любом случае, в этой пустыне дорог нет.