Андрей Колесников - Путин. Человек с Ручьем

— Насчет исторических личностей, — ответил Владимир Путин. — Состояние, в котором находилась наша страна, требовало возвращения к историческим истокам. Вот я и ездил. Я не думаю, что вообще были такие периоды, когда возвращение к истокам было настолько необходимо.

— Волнообразно, — туманно пояснил профессор Кирпичников. — И вот что еще. У нас вышел новый сборник «Литературного наследия», четвертый номер, и тоже с вашей статьей. Моя статья здесь, между прочим, тоже есть… О поиске национальной идеи. Может пригодиться. И опять хочу напомнить про ваше блестящее выступление вчера…

— Найти его, я думаю, несложно, — заметил президент. — Я не думаю, правда, что она какую-то ценность представляет, моя речь…

Я не поверил своим ушам. Президент только что заявил, что к его словам не следует относиться слишком серьезно. Да, но… В общем, над этим надо думать. Если и правда дело обстоит так, то это слишком многое меняет. Если не все.

Не нужна сейчас она, мне кажется, никому особенно — национальная идея. Потому что национальной идеей уже, ясное дело, для решающей части страны много лет является сам Владимир Владимирович Путин. И никакая другая идея стране и не нужна. Стране нужно, чтобы он был, Владимир Путин. И он будет. И он это понимает. И он будет соответствовать этой идее, олицетворением которой он сам и является. Я думаю, что это важнейшая вещь, и эта национальная идея не будет утрачена страной и после того, как закончится его последний, видимо, срок. Ну да, видимо.

В каком виде дальше он сохранит себя как национальную идею? Ведь не может же автоматически стать национальной идеей его преемник, да? У меня в этом нет никаких сомнений. Он может даже и должность никакую не занимать, но страна уже давно обрела национальную идею — и больше ей ничего не надо.

Профессор Кирпичников тем временем перешел к теме черной археологии и рассказывал о своих раскопках в Старой Ладоге.

— Там вас не подвели к нашему раскопу. Сказали, что змеи, которые покусали вещего Олега, могут выползти через тысячу лет и вас покусать тоже.

— Кто такое сказал? — с тревогой спросил президент. — Наверное, это шутка была?

— Я думаю, да, — мгновенно согласился господин Кирпичников. — Ну сказали, что там по дороге забор покосился, что трава слишком высокая для вас… Как будто наш президент с Марса прилетел и по траве никогда не ходил!

Он рассказал, что холм, где, по некоторым данным, находится вещий Олег, пытаются вместе с ним раскопать черные археологи. Профессор даже насыпал гвоздей и фольги и закопал их в разные места, чтобы сбить их со следа.

Президент не стал комментировать эти откровенные признания. Тогда профессор попросил предоставить льготы людям, которым не чужды проблемы археологии.

— Они дают деньги, но получают недостаточно льгот, — сказал он, подкладывая президенту очередную бумагу в прозрачной папочке. — А должно быть так: дал деньги — получи льготы. Как Сорос действует? Так. Я уверен, мы с вами одинаково думаем по этому поводу. Позвольте, я вам еще папочку дам. Речь идет об инициативных московских людях…

То, чем на наших глазах занимался господин Кирпичников, называется лоббированием. Давно на моих глазах не происходило ничего подобного. В какой-то степени это был и шантаж. Под телекамерами президент никак не мог завернуть все эти бумаги.

— И вот еще что. Я думаю, надо внести Старую Ладогу в список культурного наследия.

— Что это даст? — спросил президент.

— Прежде всего моральный подъем, — уклончиво ответил профессор. — У вас есть, конечно, экспертный совет, который должен все обсуждать. Я, признаюсь, грешник. Я готов, если надо, войти в этот совет и работать.

— А вы все в Старой Ладоге копаете? — предпочел сменить тему президент. — Всю Ладогу уже раскопали? Что, кстати, раньше возникло — Ладога или Новгород?

— Да Новгорода вообще не было! — возмутился профессор. — Был, правда, пред-Новгород… Рюриково городище… Мы пораньше возникли. И вот еще что. Не согласились бы вы стать почетным председателем Всероссийского общества охраны памятников? Вот папочку я вам кладу. Есть хорошие аналоги. Великий князь Николай Михайлович работал в такой должности, принц Чарльз работает. Великие династические фамилии.

— Я простой человек из рабочей семьи, — вздохнул президент. — Может, несколько лет пройдет, и мне перестанут, как сейчас, предлагать быть почетным председателем различных организаций. Я не могу их все возглавлять. Но я бы поработал, например, у вас в экспедиции рабочим. Приеду и буду работать.

Профессор, похоже, не понял, что предложил ему президент. В перерыве между раскопками на обед и на краткий сон он мог подписать у президента такое количество бумажек, какое ему даже присниться не могло.

— Я, может, не смогу долго лопатой махать, — продолжил президент.

— Ничего, у нас есть кисточки и ножички.

— Вот, можно, я буду ножичком?! — обрадовался президент.

— Конечно.

— Да я без шуток говорю. — Президент, кажется, начал обижаться, что его перестали принимать всерьез. — Приеду и буду работать. Отпуск возьму.

— Ну, тогда в июле зову, — неуверенно сказал профессор Кирпичников, до которого, кажется, стало доходить. — И приглашаем вас в нашу школу, прямо в Старой Ладоге. Там хорошие профессора будут лекции читать.

В связи с этим господин Кирпичников попросил, чтобы президент распорядился заплатить по 100 долларов всем, кто будет читать эти лекции (к президенту пошла папочка). И чтобы разрешили провести конференцию «Военное дело Руси и России», а Министерство обороны России профинансировало бы этот проект (папочка отправилась по маршруту).

— Пока они ссылаются на то, что грядет шестидесятилетие Победы и все деньги уходят туда.

— Они уже передумали, — сказал президент. — Они уже согласились с вами.

Я даже не поверил, когда увидел, что все папочки из рук профессора Кирпичникова перекочевали в руки президента Путина. Это означало, что ему больше нечего сказать.

— Мы, историки Академии наук, Владимир Владимирович, ничего у вас не просим, — заметил господин Сахаров. — И лекции мы читаем бесплатно. С татарами договариваемся, когда историю обсуждаем и битвы некоторые… Сложные это люди, порой сепаратистски настроены. Но ученые могут договориться обо всем. Без денег, без просьб каких-то.

Без папочек, наверняка хотел он добавить.

— А знаете почему? — спросил президент. — Вам, кроме головы и авторучки, больше ничего и не нужно. А ему еще ножички и кисточки нужны.

— И последняя просьба, — заявил профессор Кирпичников.

Я удивился. Ведь папочек больше не было.

— Можно сфотографироваться? — жалобно спросил он.

— Легко, — обрадовался президент.