Боб Дилан - Хроники. Том 1

В тот же день, когда я услышал печальную новость про «Пистолета» Пита, я начал и закончил песню «Достоинство». Начал писать где-то после полудня, когда утренние новости уже несколько смазались, и весь день и часть ночи ушли на то, чтобы закончить. Как будто я видел всю песню перед собой и овладевал ею, словно все персонажи стояли передо мной, и я на них гадал. Иногда не получается припомнить чьего-нибудь настоящего имени, поэтому приходится давать персонажам другие имена — такие, что описывали бы их точнее. И всю песню я этого придерживался. В ней было больше куплетов, чем записали, разные герои по-разному пересекались. Зеленый Берет, Чародейка, Дева Мария, Не Тот Человек, Большой Бен, Калека, Беломазый. Список бесконечный. В песню пробрались всевозможные неопределимые персонажи, но как-то не выжили. Я слышал ее всю в голове — ритм, темп, мелодию, всё. Я эту песню никогда не забуду. Ветер из головы ее ни за что не выдует. Хорошо иметь такую песню. С такой песней ничто никогда не закончится. Подносишь фонарик к чьему-то лицу и смотришь, что там. Однако для меня она поразительно проста — никаких сложностей, все удается легко. Если только все, что видишь, не мелькает мимо мазками света и тени — у тебя все в порядке. Любовь, страх, ненависть, счастье — все в недвусмысленных определениях, в тысяче и одном ответвлении. Вот такая песня. Одна строка влечет за собой другую, словно левая нога шагает вперед, а правая подтягивается за ней. Если б я написал ее десять лет назад, немедленно побежал бы в студию. Но сейчас много чего изменилось, и я не парился, не ощущал необходимости и настоятельности. Мне все равно не хотелось ничего записывать. Это скучно, да и нынешний звук мне не нравился — ни мой, ни чужой. Не знаю, почему старые полевые записи Алана Ломакса, на мой слух, звучали лучше, но они звучали лучше. Мне казалось, я не смогу записать хорошую пластинку, даже если буду пыжиться сто лет.

Однажды я поехал в клинику, где врач осмотрел мою руку, сказал, что заживление проходит хорошо, а нервная чувствительность, вероятно, скоро вернется. Услышав это, я приободрился. Вернулся домой, где на кухне сидел мой старший сын со своей будущей женой. На плите варилось густое рагу из даров моря. Я снял крышку проверить.

— Что скажете? — спросила моя будущая невестка.

— Как насчет виски-соуса?

— Нужно уладить, — ответила она.

Я опустил крышку на место и вышел в гараж. Остаток дня пролетел с ветерком.

В песне «Чума гордыни» определенно есть оттенки госпела. И опять же: песню могут вызвать какие-то события, иногда они просто заводят мотор. Не так давно руководство «Ассамблеи Господней» лишило сана популярного баптистского проповедника Джимми Суоггарта за то, что он отказывался прекращать свои проповеди. Джимми — двоюродный брат Джерри Ли Льюиса, крупная телезвезда, и новость шокировала. Он связался с проституткой, его сняли на камеру, когда он выходил из ее номера в мотеле в спортивных штанах. Суоггарту приказали на время сойти с кафедры. Он публично рыдал и просил прощения, но все равно ему велели пока не проповедовать. А он не смог совладать с собой и быстренько проповеди свои возобновил как ни в чем не бывало. Вот его и лишили сана. Странная история. Суоггарт явно был не в форме, не смотрел на дорогу. Полный бред. В Библии эдаких историй навалом. У кучи древних царей и вождей было по много жен и наложниц, а пророк Осия вообще был женат на проститутке — это же не мешало ему быть святым. Но времена тогда были другие, Суоггарт же доехал до конечной станции. Реальность иногда ошеломляет. А еще она может оказаться тенью — это как посмотреть. Что касается меня, просто интересно: как должна выглядеть блудница, способная настолько окрутить знаменитого проповедника, чтобы из-за нее он весь вывалялся в грязи? Дамочка соблазнительной статуарной красоты? Наверное. Как иначе. Если хоть какое-то внимание обращать на эти дурацкие сантименты, на то, что у этой претенциозной публики не всегда плотно закрыты окна и двери, можно закончить свои дни в частной психиатрической клинике. Инцидент этот, возможно, как-то и вдохновил песню, но с другой стороны — трудно сказать. Гордыня — не обязательно болезнь. Скорее слабость. Человека напыщенного легче подставить и, соответственно, свергнуть. Посмотрим правде в глаза: у тщеславца ложное представление о собственной ценности, раздутое мнение о самом себе. Такого человека можно контролировать, можно полностью манипулировать им, зная, на какие кнопки нажимать. Об этом, в некотором смысле, и текст. Песня вздымалась передо мной, пока я не взглянул ей в глаза. В вечерней тиши мне не пришлось охотиться долго. Как обычно, от нее осталось несколько лишних куплетов:

Многим сегодня снится она — гордыни чума,

У многих сегодня она на устах — гордыни чума.

Я выебу и выброшу тебя, и дом спалю,

Хапну твой тортик, из города свалю.

Так возьми себе место хотя бы взаймы

У гордыни чумы.

Я закончил текст и ушел из студии в дом. В высоком бамбуке шумел ветер. В лунном свете посверкивал тяжелый хромированный бампер моего старого битого «бьюика». Я много лет не ездил на этой машине — уже собирался ее разобрать и пустить на металлолом для сварных скульптур. Темный овраг весь зарос кустарником, там внизу жил не то койот, не то лисица. Собаки тявкали и за кем-то гонялись. Огни в доме сияли, будто в казино. Я зашел, погасил свет и посмотрел на одну из своих гитар, которой давно уже не касался. Что-то не давало… Можно и отдохнуть, подумал я и залез в постель.

Песня «Ты чего хотела?» тоже написалась быстро. Я как-то услышал в голове слова и мелодию вместе — игралась она в миноре. Такую песню надо сочинять экономно. Если вы когда-либо становились объектом любопытства, вы поймете, о чем она. Тут и объяснять много не потребуется. Иногда больше всего шуму от публики мягкой и беспомощной. Мешают они по-разному. Бесполезно пытаться им противостоять или переламывать их силой. Иногда просто нужно закусить губу и надеть темные очки. Такие песни — странные собаки. Из них не получаются хорошие спутники. И там тоже имелись лишние куплеты:

Ты чего хотела? Что тут за каприз?

Что для тебя сделать? Или сок во мне прокис?

Куда бы ты ни ехала, не забывай одно:

Еще семьсот миль ехать все равно.

Песня чуть ли не сама написалась. Просто спустилась мне на голову. Может, парой лет раньше я бы от нее отказался и не стал заканчивать. Но не сейчас.

Другая песня — «Все поломалось» — состояла из быстрых порывистых мазков. Все семантическое значение у нее в звучании слов. Текст — вот ваш танцевальный партнер. Она работает на механическом уровне. Все сломано или выглядит таким: треснуто, щербато, требует ремонта. Вещи ломаются, затем ломаются снова, из них получается что-то другое, затем они ломаются опять. Я как-то валялся на пляже Кони-Айленда и увидел в песке транзистор… прекрасная модель «Дженерал Электрик», с самозарядкой, выстроена, как линкор, — и сломанная. Поверх песни я, наверное, помнил этот образ. Но я много чего сломанного видел — вазы, медные лампы, сосуды, банки и кувшины, дома, автобусы, тротуары, деревья, пейзажи; от всего этого, если оно сломано, становится не по себе. Я подумал обо всем лучшем на свете, обо всем, что я нежно любил. Иногда отсюда хорошо начинать вечер и потом крутиться всю ночь, но и такие места ломаются, их уже не собрать воедино. Трещат и хрустят мебель и стекло. Что-то без предупреждения портится. Иногда оно тебе дороже всего. И чудовищно трудно что-то чинить. В этой песне тоже были дополнительные куплеты: