Яков Гуревич - Ее звали Марией [Документальная повесть]

— А, капут…

Правую руку ампутировал в госпитале русский врач…

А потом почти месяц в пути, под видом гражданского, с горькой и возвышенной надеждой. Четыреста пятьдесят километров пешком, голодный, разутый и раздетый, по декабрьскому морозу — к своим!..

Он все вынес. Перешел линию фронта и добрался до своих. Долго лечился — с одной только мыслью: снова на фронт, снова в бой! Но врачи вынесли приговор: к службе в армии не пригоден… Они были неумолимы, эти люди, сначала выходившие его, а затем обрекшие на томительное бездействие вдали от фронта, без надежды на возвращение к своим боевым побратимам. Они не просто желали ему добра, они отчетливо представляли себе предел его возможностей.

Но чтобы знать возможности человека, разве достаточно одной медицинской карты? Разве не доказано многократно и неопровержимо, что сила человеческого духа порою берет верх над физической немощью?! Ему трудно и непривычно было писать левой рукой. Первые буквы, корявые, неуклюжие, он выводил в рапортах на имя командования. Он доказывал, что еще способен воевать, и требовал отправки на фронт. И сегодня, вместе с орденскими книжками и удостоверениями к медалям, как зеницу ока, хранит Евгений Иванович узенькую полоску бумаги из школьной тетрадки, на которой уже почти не различимы, а только угадываются несколько скупых карандашных строк, коими полковник медицинской службы удостоверяет, что Красовский Евгений Иванович и без одной руки еще может служить…

Последние записи в военном билете: «Уволен в запас 28 ноября 1952 года со званием полковника запаса с правом ношения военной формы…», «9 января 1963 года Ленинским РВК г. Кишинева снят с воинского учета за достижением предельного возраста…».

И, наверное, совершенно закономерно и символично, что именно он, Красовский, человек, который не единожды глядел смерти в глаза и в котором война жива и поныне, возглавляет Республиканский штаб походов, что именно он стоит у изголовья многолетних поисков.

Несколько лет назад полковник в отставке Е. И. Красовский поднял молодежь, красных следопытов, общественность республики на проведение поиска, известного под названием «Операция „Танк“». Величественным памятником солдатскому мужеству встала после этой операции на Кургане славы у села Кошница Дубоссарского района грозная «тридцатьчетверка», четверть века спустя поднятая из глубин Днестра.

И вот теперь новый поиск — «Операция „Самолет“», им же начатый, ему во многом обязанный своим успехом…

Когда длительная работа, изобилующая, словно разлившаяся в половодье река, многочисленными порогами, отмелями и быстринами, подходит к успешному завершению, очень сложно подчас даже мысленно возвратиться к ее истокам. Множество ли включавшихся в дело людей тому причиной, или причудливый калейдоскоп событий, стремительных и зачастую неожиданных, невольно смещает в памяти время и подробности — кто знает. Но вот пытаешься припомнить, как все начиналось, и вдруг обнаруживаешь полное свое бессилие. Недавно еще глубокие отметины и зарубки в памяти потускнели, сгладились, все вытесни-лось достигнутым результатом.

Наверное, в этом есть и какая-то закономерность: ведь многие поиски начинаются с самых незначительных, на первый взгляд, или малозначащих деталей, а иногда и вовсе случайно. Где уж упомнить! И, видимо, не один такой поиск нужно проследить пристально, шаг за шагом, чтобы понять, какая неотразимая логика, какая строгая последовательность в действиях стоят за каждым из них.

…Этот поиск тоже начинался с малозначащей детали.

Шло партийна собрание Военно-научного общества при Кишиневском гарнизонном Доме офицеров. Заместитель председателя ВНО Красовский рассказывал об увековечении памяти воинов и партизан, павших в боях с немецко-фашистскими захватчиками за освобождение молдавской земли. Говорил о поисках, предпринятых в последнее время Республиканским штабом походов, о новых захоронениях, обнаруженных на территории республики. Напомнил о танках, которые уже подняты со дна Днестра или ждут еще своего часа.

А в перерыве, когда вышел в вестибюль, оказался рядом с генерал-майором в отставке К. Р. Москвиным и бывшим летчиком Героем Советского Союза И. Е. Середой, которые в свое время тоже принимали участие в освобождении Молдавии. Середа укоризненно пошутил:

— За танки тебе, Евгений Иванович, спасибо, конечно. А вот самолеты, погляжу я, не даются тебе. Плохо ищешь, видать…

— Какие самолеты? — не сразу понял Красовский.

— Ну, какие… В сорок четвертом, когда мы наземные войска поддерживали, у нас тоже без жертв не обошлось…

Красовский попытался отшутиться:

— Тоже мне, сравнил. Танк, он и сгорит — все на земле останется. А вы как падаете! Ни рожек, ни ножек…

Вроде в шутку сказал, но увидел, что лицо Середы, все в старых шрамах, стало багроветь, и сразу же пожалел о сказанном, переменил разговор.

А запомниться, видно, все же запомнилось, да и не ему одному.

Через полгода К. Р. Москвин встретился с Красовским на пленуме ЦК оборонного общества. Подошел в перерыве, отозвал в сторону, многозначительно произнес:

— Разговор тот с Середой не забыл? Нет? Вот и я помню. А вчера интересную новость узнал…

За долгие годы работы в Республиканском штабе походов и в Военно-научном обществе у Красовского выработалось безошибочное чутье на такого рода начало. Сразу же насторожился, сказал нетерпеливо:

— Ну, что там, выкладывай.

— Беседовал вчера с одним человеком. Оказалось, тоже участвовал в Ясско-Кишиневской операции. Ну, сам понимаешь, какие наши разговоры, — где часть стояла, есть ли общие знакомые, когда ранен, где находился на излечении. Разговорились о летчиках, Середу вспомнили. А потом этот человек говорит: лично видел в те дни, как наш истребитель сбили. На моих глазах, говорит, в землю врезался…

Красовский потянулся за блокнотом.

— Как его фамилия?

— Фамилия? — Москвин вдруг смущенно улыбнулся, покосился на блокнот. — Фамилию-то я и не спросил. Вот чертовщина, а?

Помолчали. Один, потирая лоб над переносицей, другой — в напряженном ожидании, с зажатым в левой руке блокнотом.

— Вспомнил! Он в Кишиневском гарнизоне работает, можно узнать…

Маршруты поиска круты и порожисты.

Они забирают человека целиком, так что нет уже для него привычных понятий «выходной», «до работы», «после работы»… Ведь поиск — это не только километры пройденных дорог, не только записи в путевых блокнотах. Это и сотни самых замысловатых головоломок, которые преподносит жизнь и которые приходится решать, это и великий труд сердца. А кроме всего прочего, это еще и искусство, потому что одного желания, даже самого яростного, здесь мало. Нужен талант, призвание. Искать могут все. Находить — немногие.