Мигель Руис - Тольтекское искусство жизни и смерти: история одного открытия

– Да кому в голову придет поехать сюда, это же на краю света! – поддела она меня. – Да еще под руководством молчуна не от мира сего, да с твоим-то скверным характером!

С этим было не поспорить, но через месяц я организовал первую поездку, и со мной отправились шестнадцать учеников. Спустя еще месяц поехало вдвое больше. Мы стали часто бывать там, и так я стал учителем.

Когда я встретил Дхару, я уже был отцом и развелся с женой. Я вступал на новый путь – путь открытий и пробы сил. Ее путь, до тех пор извилистый, принял то же направление. Успев вырастить четверых собственных детей, она поняла, что ей есть что сказать миру, и жаждала научиться тому, как нести послание. Мы любили друг друга, но не знали, как построить совместное будущее. По настоянию Сариты мы позволили ей обвенчать нас посредством ею же придуманной церемонии, а затем вдвоем пустились в наше первое приключение – поехали на машине по Мексике. Это должно было стать испытанием для нас, так мы могли узнать друг друга в непривычной обстановке. Можно назвать это нашим медовым месяцем, но, как я считал, для Дхары это была возможность увидеть новое, чему-то научиться, оставить в прошлом автоматические реакции.

Отношения – это событие : два человека встречаются, привлекают внимание друг друга. Продолжительность и качество отношений, как и любого другого события, зависит от качества внимания с обеих сторон. Романтические отношения, как и любые другие, не вечны. Главное – это уважение. Старые привычки, эмоциональные драмы могут разрушить любой союз, который тогда становится ненасытным чудовищем, пожирающим любовь и превращающим ее в объект, требующий от вас огромных затрат и связывающий многочисленными страхами. То, что начинается как сильное влечение двоих друг к другу, превращается в нечто иное: некую сущность, отдельную от обоих. «Отношения» – понятие, которое довольно быстро становится привередливым тираном. Когда так происходит, хочется спросить: куда же делись эти два счастливых человека, два мечтателя, которые встречались, целовались, которые были влюблены друг в друга? Как получилось, что сумма их капиталовложений оказалась больше их любви?

На Марии, девушке из моего колледжа, я женился, когда мне было двадцать с чем-то лет. Я был уверен, что из нее выйдет хорошая мать и хорошая супруга. У меня был традиционный взгляд на наши роли: я врач и должен зарабатывать деньги, а ее задача – хлопотать по дому и растить детей. Я был очень занят на работе, времени на семью почти совсем не оставалось. Сначала я с головой ушел в учебу, участвовал в студенческой политической деятельности, был общественным активистом. Потом все мое время занимала интернатура.

Сколь ни были нежны наши чувства друг к другу, в семейной жизни у нас все было очень непросто. Она ревновала, расстраивалась, чувствовала себя жертвой. Я вел себя вызывающе, негодовал… и чувствовал себя жертвой. И мы мало чем отличались от большинства семейных пар. Поэтому я часто называю брак человеческим жертвоприношением. Люди клянутся друг другу в верности, дают обещания, а потом оба страдают от несбывшихся ожиданий. Что можем мы пообещать другому человеку, чтобы никто не был разочарован? Как жить, наслаждаться своим существованием – и при этом оправдать высокие ожидания партнера? Трудно удовлетворить глубочайшие потребности другого человека, когда ни один из двоих не может ни определить, ни понять их. «Ты – мой!» – кричала Мария каждый раз, когда мы ссорились, как будто, повторяя эти слова, можно было придать им истинность и непреложность. Красный огонь, сверкавший в ее глазах в таких случаях, я видел за свою жизнь у сотен других женщин. Всякий раз, когда ей казалось, что с ней поступили несправедливо, всякий раз, когда какие-нибудь мысли вызывали у нее жалость к себе, задували штормовые ветра и гремел гром. То, во что мы верим, завладевает нами – и часто губит любовь, нашу истинную сущность.

Пока мы вздорили с Марией, жизнь, как это всегда бывает, заботилась о нас. Я был потрясен и воодушевлен, когда родился наш первый сын: казалось, все наши нелады – лишь должная плата за это. Да, мы могли бы сделать выбор в пользу правила, что за чудеса жизни надо платить, – это была бы совсем иная история, притом что сами чудеса остаются прежними. Много воды утекло с тех пор, когда, искусившись, я готов был пострадать ради своего счастья. Я не расплачиваюсь за знания и не позволяю личным неурядицам умалить любовь. Я наблюдаю за тем, как человечество страдает во имя любви, и пытаюсь улучшить свое послание. Я призываю людей любить самих себя и показываю, как уважение позволяет открывать двери, в то время как страх только закрывает их. Уважение правит небесами, а небеса так близко от нас, что их можно достать рукой всякий раз, когда мы совершаем выбор. Никто не обязан заслуживать уважение. Все мы – отражение самой жизни. Мы можем уважать друг друга просто за то, что существуем, и можем уважать чужие видения – не важно, насколько они отличаются от нашего собственного. Существует много объяснений действительности, и все они имеют право на существование. С кем-то мы можем соглашаться, с кем-то спорить, но если мы отказываем кому-то в простом уважении, то обрекаем на поражение самих себя.

Уважение создает естественное равновесие между щедростью и благодарностью. Получайте жизнь и благодарите за это своим ростом и процветанием. Такие отношения вдыхают новую жизнь во все. Будьте щедры – и жизнь будет щедра к вам. Равновесие, возникающее, когда один отдает, а другой по достоинству оценивает это, показывает, как действует любовь.

Все это ясно мне теперь, и было ясно уже много лет. Когда я думал о своем будущем в то давнее утро в Теотиуакане, меня вдохновляла любовь к человеческому видению. Даже сейчас, покидая видение Мигеля Руиса, я чувствую, как сила любви создает новые миры и новые возможности, для того чтобы обретать осознанность. Может быть, Сарита, мастер исцеления, тоже увидит это… и отпустит меня.

– La Diosa! – усмехнулась Сарита, благополучно воссоединившаяся с отцом. – Так она себя называет, хотя, похоже, такая же трусиха и задавака, как все смертные.

– Да, она совсем как обыкновенная женщина, – согласился дон Леонардо, не обнаружив и следа их проводницы. Все вокруг было окутано непроницаемым туманом. Возможно, он стоял в лесу в предрассветный час, когда солнце пытается пробиться через мощный строй тсуг [29] Тсуга – род вечнозеленых хвойных деревьев семейства сосновых. , а все звуки мягко приглушены. Дон Леонардо прислушался: нигде ни ветка не треснет, ни зверь не прошмыгнет. Если отойти даже на небольшое расстояние, то можно потерять Сариту, поэтому он просто расхаживал, делая по три шага взад и вперед и рассекая туман, который от этого кружился светящимися клочьями.