Мигель Руис - Тольтекское искусство жизни и смерти: история одного открытия

– Кто, как он считает, ведет его мать? Ангелы да херувимы на крылатых жеребцах? – вслух размышляла рыжеволосая, глядя на мать и сына, освещаемых луной.

Лала и дон Леонардо только что очутились в этой комнате, в этом тихом воспоминании, и были обеспокоены тем, что потеряли связь с Саритой. Она была так изнурена, что вывалилась из ясного состояния транса в сон без сновидений.

– Он считает, что какой-нибудь старец – вроде тебя или меня – посвящает его мать в тайны Вселенной, в то время как он здесь в поте лица вместе с двоюродными братьями и сестрами называет нараспев имена своих предков.

Дон Леонардо сочувственно улыбнулся, глядя на внука:

– Ему завидно? Ха!

– Расскажи ему, сеньора, – подстрекал ее Леонардо. – Расскажи Хайме то, что он хочет знать. Разве это не твое призвание – рассказывать замысловатые истории, чтобы подразнить ум?

– Я не собираюсь издеваться над ним. Он верит, он друг знаний, и он воин. Посмотри, как он волнуется за свою мамочку! Он ведь, верно, отдал бы за нее дюжину своих братьев?

– Это не так.

– Ну, может быть, одного брата?

– Мы будем бороться за Мигеля, дорогая моя. Он верный брат, и он поможет Сарите продолжить путь, а она вернет своего младшего мальчика к жизни.

– Мне все равно, останется шаман или уйдет, – запомни, – резко сказала его спутница. – Эти люди просят дать им ответы на их вопросы. Это мой совет им нужен, и я с удовольствием его даю.

Леонардо пожал плечами, чувствуя, что пора сменить тему. Его мысли вернулись к Сарите, крепким сном спавшей в мире живых, в мире насущных забот. Без нее бессмысленно продолжать путь: ни за кем другим ее сын не пойдет. При этой мысли он почувствовал, что Мигель где-то рядом, смотрит и ждет. Что-то подтолкнуло Леонардо – нужно действовать от имени Сариты.

– У Мигеля осталось очень мало времени, – сказал он. – Мы не можем вот так просто смотреть на мою дочь и ничего не предпринимать.

– Мы уже много сделали.

– Да, мы собрали много воспоминаний, но этого недостаточно. Пожалуйста, не спорь со мной, – сказал он, не давая перебить себя. – Боюсь, я должен настоять на этом.

Лала промолчала. Она смотрела на Хайме Руиса, берегущего сон своей матери. Похоже, дорога знаний может вести людей только до какого-то предела. Когда молитвы прочитаны, когда больше нет надежды, у них остаются лишь они сами – да спокойствие в ничем не заполненном пространстве между двумя мыслями. Это – не для нее. Это – для ловцов тайны.

– Любовь – это тайна, – наконец сказала она.

– Это лишь слово, сеньора, и ты хорошо это знаешь.

– Да, это – слово. Это – повеление. Это, я бы сказала, мука. И все же…

– И все же?

– Прежде чем слово было произнесено, было… что-то еще.

– Что-то, что правит словами, – согласился старик. – Что-то, что правит всеми видениями, всеми вселенными.

– В том числе и ее видениями, – сказала она и, нахмурившись, посмотрела на мать Сариту. – И прямо сейчас тоже.

– Да и сейчас, когда она пребывает в видении без нас.

– Видимо, нас тут оставили одних, дон Леонардо, поиграть с одной хрупкой идеей.

– С какой же?

– Что сыновья любовь может, в конце концов, стать искрой, из которой возгорится чудо.

Старик смотрел на нее, раскрыв рот: он не узнавал ни ее тона, ни выражения ее лица. Вид у нее был восторженный – так, по его представлениям, могла бы выглядеть безумно влюбленная девочка. Куда делись ее мысли – мысли рассказчицы? Кто виновник этого преображения? Он окинул взглядом комнатку, прищурившись, вгляделся в тени, но никого не увидел.

– Может быть, нам отправиться туда, куда ее привели видения? – предложил он.

– А если видений нет?

Лала засомневалась, могут ли в почти бездыханном теле возникать видения.

– Давай пустимся в погоню! Ты – Артемида, а я – один из твоих прекрасных неутомимых псов. Давай выследим ее и посмотрим, что еще сможем найти!

Еще раз бросив взгляд на Сариту, Лала кивнула. Она последует за стариком, поскольку им движет вдохновение, а ей и оно сейчас недоступно. Быстро взглянув друг другу в глаза, она и дон Леонардо исчезли, оставив окутанную лунным светом старую женщину спать под присмотром сына, с едва уловимым присутствием ангела-хранителя, сидящего рядом, у изголовья.

Сарите и правда снился сон. Это было видение о другой свадьбе – многолюдной, особенной. Там было много невест. Их было не сосчитать, Сарита узнала только трех. Она увидела там Марию, первую жену Мигеля, с тремя юными сыновьями. Была там и Дхара, одетая в сари из золотистого шелка. Была также женщина, которой суждено было стать его женой на несколько коротких месяцев, – ее лицо она узнала, но имя успело изгладиться из ее памяти. Было множество других невест, сотни невест, они собрались у ступеней огромного алтаря, взволнованно ожидая прибытия жениха. Церемония проводилась под открытым небом, но воздух был сырой, с моря дул теплый благоуханный бриз. Среди собравшихся царило радостное предвкушение, замешанное на густой романтике – по-видимому, неотъемлемом свойстве тропического климата. Все были возбуждены, как будто ночь обещала им сладостные и страстные наслаждения.

Похоже, церемония действительно проходила на тропическом острове: там, где стояла Сарита, со всех сторон был виден океан. Она не видела Мигеля, но чувствовала, что он где-то рядом. Она понимала, как тревожно ему думать о будущем, в котором у него будет столько жен, но восторг при мысли о медовом месяце явно перевешивал этот страх. Она повернулась лицом к ветру и ощутила чистую животную силу этого возбуждения. Разве она сама не чувствовала то же самое, когда была молодой женщиной? Разве это не ощущение самой жизни? Каждый человек жаждет радостей любви, окончательного слияния. Каждый мужчина и каждая женщина хочет соединиться с жизнью через тело другого человеческого существа. Этому закону подчинялись и Сарита, и мужчины, которых она любила. Она открывалась чувствам, и они уносили ее в царство упоения, на миг освобождали от оков убеждений и окунали в любовь. Пожалуй, в этом и есть его сущность – этот ничем не скованный дух желания. Она не могла бы сказать, как сильно это повлияло на многих женщин, которые были в его жизни, но это была его настоящая сила. Знания не могут устоять перед ней. Уму со всеми его расчетливыми уловками никогда не одолеть ее. В нем была эта сила безусловной любви, он и был ею. И вот доказательство: сто пылких невест, затаив дыхание, стоят и ждут его.

Это была грандиозная свадьба. Среди гостей были все, кого она знала, толпа покрывала почти весь остров. Сарита видела своих родных – сыновей и дочерей, их детей и детей их детей. Старые друзья разговаривали с новыми знакомыми, а давно умершие братья и сестры выпивали и смеялись с живыми. Среди бесчисленных гостей она заметила своего отца, а подле него стояла La Diosa . И в это мгновение Сарита поняла, что это сон. Это был не транс и не воспоминание. Это было сновидение спящей, возникшее без всякой причины и намерения. Да, она видит дона Леонардо и с ним женщину-змею, но это бессмысленный и бессвязный сон. Это просто баловство, забава, придуманная ею самой. Но стоило ей проснуться внутри сна, как видение стало подчиняться ее воле.