Петр Худяков - Путь к Цусиме

По поводу взаимных отношений перед войной и во время войны между различными самодовлеющими учреждениями одного и того же ведомства, т. е. между морским министерством, морским штабом, строительным комитетом и отделом интендантским, на публичной лекции в Москве в конце 1906 г. один престарелый адмирал "острил", сравнивая результаты их деятельности с "работой" персонажей известной басни Крылова, где один из них все время рвется в облака, другой же пятится назад, а третий тянет в воду. Уподобляя этому работу отдельных учреждений ведомства, адмирал выразился о них таким образом, что одно из них не верило в войну и не готовилось к ней, другое ее не желало и не симпатизировало работам по ее осуществлению, третьему это было безразлично, — была бы только работа, да ассигновки — a четвертое сочувствовало всем строгостям одностороннего нейтралитета, о необходимости которого кричали и Япония, и ее друзья, и при наличии которого можно было "работать" во всю и с настроением…

"Погром флота мы сами себе подготовили", чистосердечно сознаются теперь наши моряки [50]: "мы строили суда без всякого разбора в типах, на которые кидались без всякой системы; мы строили суда, но в то же время не готовили опытного, хорошего личного состава; роняли дисциплину и забывали о совершенствовании орудий, брони и снарядов". Япония все время фактически усиленно готовилась к войне с нами, а мы — вяло; мы за минуту перед войной еще не были уверены, что она будет, а окончательную подготовку противника и вовсе проглядели.

"Благодаря выдающимся качествам нашего военно-морского агента в Японии, — капитана 2-го ранга Русина, морское ведомство и г-н наместник на Д. Востоке были вполне точно осведомлены [51]о прекрасном состоянии японского флота, о неустанной его практике и подготовке к войне, о широкой оборудованности японских портов и наконец о неизбежности войны, начало которой Русин предсказал вполне точно еще в декабре 1903 г.": и тем не менее перед самым открытием военных действий в целом ряде случаев мы вели себя легкомысленно, а "в сравнительной оценке нашего и японского флотов на Д. Востоке была сделана ошибка , было сделано заключение, что наша тихо-океанская эскадра приблизительно по силе равна [52]японскому флоту , что победа для нас возможна ".

При разборе дела о сдаче Японцам крепости П.-Артура генерал Куропаткин заявил, что в основу всех расчетов для определения сил, нужных для борьбы с Японией, в СПб. клали следующие соображения из официального доклада наместника на Д. Востоке [53]:

"При настоящем соотношении сил нашего и японского флотов поражение нашего флота японским не признается возможным"…

Ha этом и было основано заблуждение , что Япония не решится объявить нам войну, и создалась уверенность, что войны не будет. Таково было "мнение морского министерства [54], представленное правительству и министру иностранных дел". А вступив на путь отрицания слабости нашей эскадры в Тихом океане, морское министерство заранее отрезало себе возможность своевременно потребовать кредиты на спешную подготовку подкреплений, в которых так нуждались наши морские силы на Д. Востоке.

При выяснении состава эскадры, которая будет для этого послана, руководствовались главным образом мнением самого Рожественского [55], а когда он ушел со своей эскадрой, пошли разговоры об усилении ее, началось снаряжение новых отрядов из оставленного им старья, начались хлопоты о приобретении крейсеров у Чили и Аргентины, не увенчавшиеся успехом… Но тут уже сразу наступает такая темная путаница во всех отношениях между инстанциями, разбросанными по всем частям земного шара, что говорить об этом считается еще пока несвоевременным [56].

Когда пришло время отправлять эскадру Рожественского, морской путь из России на Д. Восток был совсем не обеспечен угольными станциями. Начали вырабатывать концессии на доставку угля в пути, но выработали только обычные образцы интендантской "работы".

Ежегодный бюджет нашего морского ведомства достигал в последнее время 115 миллионов рублей. Это почти вчетверо больше соответственного бюджета в Японии… И не мудрено. В состав этого бюджета у нас входит целая масса трат непроизводительных, баснословно высоких и прямо невероятных с точки зрения небюрократической. В морском ведомстве, да и в других, крупные бюрократические единицы у нас получают полностью свои сверхоклады, присвоенные должности, будучи не только на службе, но и потом, много лет спустя после этого, нередко даже после упразднения соответственной должности [57]. Благодаря этому, напр., должность морского министра в России оплачивается теперь шестикратным окладом на сумму в общей сложности около 115.000 рублей, — пятикратным окладом за ее бесславное прошлое и затем за настоящее [58].

Из этого бюджета до 40 миллионов рублей у нас тратилось ежегодно на судостроение и на ремонт судов . И невзирая на это, наш флот в Балтийском море оказался в начале войны в невозможно запущенном виде: когда понадобилось спешно отправить эскадру на Дальний Восток, сделать это было решительно нельзя; понадобилось менять котлы, чинить и менять ответственные части паровых машин, ставить новые аппараты, вооружение, доканчивать работы, запоздавшие на год и более [59]…

По мнению адмирала Бирилева [60], изложенному им в письме, которое было напечатано в газете "Нов. Время" в отмеченных выше непорядках виноваты были все, и начальники, и подчиненные, и все они "таскают головы на плечах только по неисчерпаемой милости Императора".

Вся организация морского ведомства, по словам адмирала Беклемишева, у нас была " приспособлена к мирной бюрократической деятельности", а когда открылись военные действия с Японией, то взаимные отношения главных частей управления в ведомстве, по словам того же адмирала, у нас могли быть кратко охарактеризованы следующим изречением, бывшим в Кронштадте у всех на устах: "Штаб воюет с Японцами поневоле, Технический Комитет держит нейтралитет, а Кораблестроение и Снабжение явно нам враждебны" [61]…

Перед войной с Японией мы не держали в Средиземном море никакого резерва; поэтому мы так сильно и запоздали с посылкою подкрепления Артурской эскадре. Раньше такой резерв, хотя и слабый, у нас там был. Надо было его развить, усилить [62]; вместо того осенью 1903 г. мы его совсем расформировали… А с 1905 года, опираясь на наш опыт, такой резерв в Средиземном море стала держать даже и Германия.

Благодаря этим непорядкам, мы послали нашу Балтийско-Цусимскую эскадру на Д. Восток не тогда, когда Японцы минной атакой обрушились на лучшие суда наши в П.-Артуре; — не тогда, когда, на виду у международного флота в Чемульпо, Японцы издевались над беспомощностью "Варяга" и "Корейца", которым растерявшаяся бюрократия в течение двух дней не давала знать о разрыве дипломатических отношений между Россией и Японией; — не тогда, когда наш тихоокеанский флот требовал себе поддержки извне, а только восемь месяцев спустя после этого и два месяца спустя его полного разгрома …