Петр Худяков - Путь к Цусиме

Недаром и до сих пор в морском ведомстве с одними и теми же нравоучительными добавлениями из уст в уста живо передается поучительный рассказ о том, как несколько лет тому назад, перед войной, после долгого плавания за границей, энергичный командир одного большого корабля должен был сделать у себя на судне в значительном количестве некоторую вещь для обихода своего корабля. Прибыв в порт и взяв у русского консула в порту "справочные цены", командир заказал в порту на пробу первую партию этой вещи; а затем он сообразил, что, если сделать все другие партии этих вещей хозяйственным способом, это будет и не хуже, и много дешевле. Так и было сделано. А в результате вышло вот что: министерство взыскало с командира в пользу казны всю разницу в стоимости, которая оказалась на первой партии вещи между "справочной ценой" порта и той стоимостью вещи, которая была достигнута при последующей хозяйственной заготовке!.. Другими словами, вместо похвалы, вместо поощрения своей работы, своих разумных поступков, честный и деятельный работник за все его труды и хлопоты был как бы подвергнут большому денежному штрафу!.. При такой своеобразной постановке дела в этом царстве бумаг разве возможно было проявление там какой-нибудь ненаказуемой разумной инициативы, или какой-нибудь творческой деятельности?

"Бумага" и "бумажный контроль", как средство для учреждения хлебных мест и для разведения чиновников, заели все дело, исказили действительный смысл его; и в конце концов существующий контроль и соблюдение "разумной экономии" порою не стоили на деле и ломаного гроша… "Старые колосники", — читаем в одном из писем ко мне, — "кидаются с корабля за борт, а никому не нужные и ни для чего негодные, худые, старые рукавицы кочегаров тщательно сохраняются… "для сдачи"; кидается за борт длинная, ценная часть весла, а коротенькая ручка от него хранится… "для сдачи"; за борт кидаются ценные бочки из-под масла, хотя ими свободно можно было бы отапливать камбуз (кухню) и т. д. Летом 1906 г. вернулись обратно домой некоторые крейсера и уцелевшие транспорты; и надо было видеть, что здесь происходило. С одной стороны был предъявлен самый строгий бумажный контроль, посыпались миллионы "исходящих" и "входящих" бумаг… А рядом, где вся контрольная вакханалия была уже позади, и где все было уже "оформлено", принятые портом суда оставлялись на произвол судьбы без офицеров. И начинался тогда стремительный дневной грабеж: летело все ценное и удобопереносимое; исчезала медь, — да не только мелочь, а и главные паровые трубы; за 80 р. в Либаве продавали водолазный аппарат с крейсера "X…", стоящий около 1000 р., и только слепой случай помог открыть эту кражу"…

Насаждение и расширение деятельности наших отечественных заводов, обслуживающих морское и военное ведомства, без сомнения, мотивировалось в свое время желанием производить постройку и снаряжение судов нашего морского ведомства у себя , своими силами производить их без помехи, скоро, надежно, хорошо и дешево. Какой же глубокой и обидной иронией звучит все это после войны с Японией вообще и особенно после сражения под Цусимой!.. И как поздно и мало в России мы, граждане, узнаем обо всех таких свершающихся уклонениях в сторону!..

При полном отсутствии гласности и контроля со стороны страны, десятки лет беспрекословно отдававшей морскому ведомству из своего бюджета львиную долю, условия для развития в нем всякого рода непорядков были в высшей степени благоприятны. О деятельности столпов и главных заправил этой касты по цензурным условиям печать до сих пор еще не говорила со всей откровенностью; но публика открыто выражала это им иногда в глаза в театральном зрительном зале, на улице… А мелкая сошка, о которой говорили вслух и писали, творила свое узаконенное обычаем дело, только подражая "верхам" и получая на свою долю по чину и рангу. Но и эти "мелкие доли" в сущности были не крупны только при отсчете их в масштабе ведомства.

Взять хотя бы постройку механизмов для современного броненосца или большого крейсера. Стоимость таких механизмов, машин и котлов, построенных для одной только боевой единицы, обходилась нашей казне около трех миллионов рублей. Умело "провести" такой заказ было выгоднее, чем иметь самый счастливый билет внутреннего с выигрышами займа.

Ничуть не обижены бывали при этом и заводы. Правления их ждали и ждут таких заказов с лихорадочным нетерпением. Да и есть из-за чего: установленная ведомством попудная цена изделий такова, что хорошие частные заводы , с благодарностью взявшиеся за исполнение таких заказов, при выполнении медных изделий, a также больших поковок и валов, могли получить прибыли более 100 %, а при выполнении литых изделий (с преобладанием в них чугуна) — много более 300 % (!)

А на больших казенных заводах, гораздо лучше оборудованных, чем частные заводы, имеющих возможность вовремя и выгоднее приобретать все сырые материалы, не стесненных кредитом, неужели прибыль получалась менее? А если нет, то куда же шла эта прибыль? И почему она давно уже не вызвала удешевления, значительного удешевления попудной цены изделий?

При таких расценках на готовые изделия "благодарность" даже и более 10 % в результате ничего, кроме удовольствия, принести заводам не может. Но и эти вышеприведенные мною, из жизни взятые, "скромные" цифры относятся уже к последним годам, когда цены оказались "сбитыми", уменьшенными в недавнее время на целых 25 %, уменьшенными впрочем не столько вследствие технической конкуренции заводов на почве усовершенствования и удешевления ими производства, сколько вследствие конкуренции "благодарностей" и других побочных обстоятельств.

Во время войны, при спешном окончании старых заказов и возникновении новых, ведомство привлекло к сотрудничеству также и многие частные заводы. Неопытные и наивные правления некоторых из заводов предварительно командированным к ним чиновникам на первых порах вздумали было делать свои заявления, что никому никаких взяток давать у них принципиально не принято, и что поэтому они имеют возможность выполнить заказ дешевле. А это вовсе не требовалось… Тогда командированное лицо уныло выслушивало такие заявления, а затем представляло по начальству рапорт, что этот завод "не в состоянии справиться" с таким серьезным заказом. Впоследствии правление завода приходило в понятие; окольным путем, с приплатой "за урок", устанавливались "добрые отношения"; и завод обыкновенно прекрасно "справлялся" с отданным ему заказом…

Лиц, которые все это видели, обо всем подобном знали, которые могли бы, и по своему положению должны были бы предавать такие дела гласности, ловили и обезоруживали другим способом: как бы ценя их технический и научный авторитет, умело привлекали их к участию в работах бесчисленных комиссий — по техническим экспертизам, по техническим расчетам, консультациям, по разработке разных проектов, нужных и ненужных заинтересованным заводам [73]. Эти приватные работы, которые такой прочной сетью опутывали все взаимные отношения и связи заводов, учреждений и лиц, оплачивались обыкновенно настолько щедро, что плата за них делалась у чиновника не подсобным его заработком, a главным; независимость нужного человека была так. обр. парализована, на его уста и руки, невидимо для его окружающих, была наложена печать бюрократии…