Петр Худяков - Путь к Цусиме

Когда японские разведчики впервые заметили русский флот, он шел в две колонны. Первый отряд (правую колонну) составляли 4 новых броненосца; флаг Рожественского развевался на "Суворове"; за ними шел отряд Фелькерзама с его флагом на "Ослябя", хотя сам Фелькерзам уже скончался за несколько дней перед этим. Левую колонну составлял отряд Небогатова с его флагом на "Николае" и отряд крейсеров с флагом Энквиста на "Олеге". Разведчики шли впереди по обеим сторонам, и вся армада подвигалась со скоростью не более 10 узлов. В течение утра был произведен один маневр. Скорость первого отряда была увеличена до 11 узлов, он был выдвинут вперед и поставлен во главе левой колонны. Нужно заметить, что для исполнения этой простой эволюции потребовалось около часа времени. После этого русский флот уменьшил скорость до девяти узлов (ок. 15 в.), и при этой скорости вел всю битву [281].

В полдень первому отряду был дан приказ к последовательному, один за другим повороту всего отряда вправо и когда последнее судно сделало этот поворот, был дан сигнал к последовательному повороту всей колонны влево; и тогда прежний строй опять был восстановлен. Затем, увеличивая скорость до 11 узлов, последнее судно этого отряда было выведено вперед головного судна левой колонны, и опять был дан ход в девять узлов. В таком построении и произошла встреча с противником.

В 1 ч. 25 м. пополудни с правой стороны показалась соединенная японская эскадра из 12 кораблей, идущих кильватерным строем наперерез русской эскадре. Узнать суда Японцев было не трудно, ибо каждая деталь формы и оснастки их изучалась Русскими по картинам в течение многих месяцев. "Миказа", развевая флаг Того, был во главе; флаг Камимуры был на крейсере "Идзумо", третий флаг развевался на "Ниссине", но чей — Русские не знали. Построение судов неприятеля было безукоризненно по своей точности. Каждый корабль, казалось был связан со следующим, идущим впереди его; и даже на таком большом расстоянии вся эта масса казалась несущейся по морю со страшной быстротой. Скорость хода у них была только в 16 узлов, но каждый, наблюдавший за ними Русский определил бы ее по крайней мере в 20 узлов. Это известный самообман, которому подвержен всякий, долго плывший по морю.

Но для наблюдений времени было мало. Приказ командам — занять свои места — вернул всех к действительности. Дела было много, и несущаяся по морю серая линия заставляла торопиться… Если Рожественский желал когда-нибудь осуществить перестроение своей эскадры, то теперь он желал этого всем сердцем. Перестроить эскадру ему было необходимо, эскадра Того скоро будет у него во фланге. Блестящий утренний маневр, потребовавший час времени на свое исполнение, пришел ему на память. Он повторил этот маневр. Первому отряду он приказал дать опять 11-узловой ход и т. д.

Это было в 1 ч. 38 м. Середина японского боевого отряда приходилась совершенно против "Суворова" и вымеренное расстояние равнялось как раз 12.000 ярдам (ок. 10,5 в.) [282]. Перейдя на левую сторону нашей эскадры, Того всеми своими кораблями своевременно и с удивительной точностью сделал последовательный поворот и, описав петлю, пошел в одном с нами направлении. Проделывая этот контр-марш [283], Того бросил в действие весь свой флот, открыв огонь на расстоянии 6000 ярдов (ок. 5 в.). Каждое японское судно, делая поворот, открывало свой огонь по "Ослябя", который, согласуя свои движения с начавшимся перестроением, должен был задержать свой ход и представлял в это время отличную мишень для Японцев.

Первоначальный маневр Русских оказался расстроенным; через 12 мин. "Суворов" изменил курс вправо и продолжал идти со скоростью девяти узлов, полагая, что левая колонна последует за кормой І-го отряда. Изменяя курс, "Суворов" дал сигнал — стрелять всем по головному кораблю японской эскадры. "Ослябя" тоже взял курс вправо, рассчитывая идти в кильватер "Орла"; но перед этим "Ослябя" далеко забежал вперед и должен был приостановиться, чтобы избежать столкновения; тем самым он привел в замешательство все следующие за ним суда. Несчастный "Ослябя"! Его передняя башня сделала только три выстрела. Японский снаряд попал в амбразуру одной из пушек и, разорвавшись, чрезвычайно высоко приподнял орудие и сорвал крышку башни. Надо заметить, что броня у "Ослябя" оканчивается около этой именно башни, а передняя часть корабля вовсе не бронирована. Поэтому, когда два снаряда ударили близ ватерлинии в носовой части корабля, они попали в легко пробиваемые места судна. Каждый из этих снарядов пробил свое отверстие громадных размеров; и хлынувшая в них вода накренила судно вперед. Двенадцати дюймовый снаряд ударил в одну из плит брони в середине судна по ватерлинии и ослабил ее болты; второй 12-д. снаряд ударил в ту же плиту и сбросил ее в воду. Третий снаряд попал в место, с которого была сорвана броня, сделав громадную пробоину, и участь броненосца была решена [284]. Передняя часть корабля была окончательно затоплена, и он вышел из строя. На повороте судна его кормовая башня послала Японцам еще один прощальный выстрел, свидетельствующий о неумирающем духе, — как бы вызов, брошенный презренным "макакам"… Некоторое время "Ослябя" продержался на боку, его трубы еще были видны над водой; но затем, медленно опрокидываясь [285], он затонул в 2 ч. 52 мин. Подплыл миноносец, но спасти удалось лишь небольшую часть команды.

Когда японский отряд прошел мимо "Ослябя" и покончил с ним, весь огонь его был перенесен на "Суворова" [286]; в 2 ч. 5 м. он сильно начал терпеть от огня. Корабль повернул вправо в надежде, что Японцы потеряют расстояние прицела, которое было тогда равно 5000 ярдов (ок. 4,5 в.). Спустя 7 минут, он взял свой прежний курс… Этот маневр только сбил с толку своих же канониров. Подтвердилось старое правило: "гораздо опаснее бежать, чем нападать". В 1904 году 28 июля, когда "Ретвизан" атаковал Янонцев, сам он почти не пострадал. Все снаряды летели через него. Но теперь, когда "Суворов" хотел уйти от неприятельского огня, он пострадал более всего; действие японского концентрированного огня сказалось на нем неописуемо; буквально дождь снарядов поливал его [287]. Лейтенант, командовавший передней башней, получил удар осколком в шею, силой которого едва не снесло ему голову. В то время, как его переносили вниз, в него попал другой снаряд и буквально разорвал его пополам. Третий снаряд попал в амбразуру передней башни, разорвался и произвел взрыв нескольких мешков пороха. Крыша была сорвана и упала на палубу. В броневую рубку тоже попало несколько снарядов. Рожественский был ранен осколком в голову и лишился сознания (в 2 ч. 20 м.)… Вся броня с передней части судна была сорвана, оно стало похоже на монитор. Пожар на корме заставил броню осесть и преградил доступ к помещению под верхней бронированной палубой, в котором была устроена операционная. В 2 ч. 25 м. "Суворов" вышел из строя, пылающий спереди и сзади, не могущий выдерживать долее убийственной бомбардировки. Но и после этого все же он не был в безопасности: позднее ему было суждено вынести дальнейшие испытания.