Арсений Тишков - Дзержинский

Феликс ждал заседания Главного правления, готовился сделать доклад и ошибся. Ничего официального. Шла общая, непринужденная беседа. Конечно, его закидали вопросами. Ответы перемежались репликами, воспоминаниями. Иногда вспыхивали короткие споры, которые вскоре же гасились новыми вопросами.

Феликс с интересом наблюдал своих собеседников. Тридцатилетняя хозяйка, худенькая, с пышной прической и тонкими чертами лица, была обаятельна. Мархлевский, Барский, Тышка старше Розы, но Дзержинский видел, что за сердечным, товарищеским отношением их к ней скрывается и огромное уважение. Именно Роза была душой этого маленького тесного кружка. «Редкое сочетание женственности с огромной эрудицией и силой воли», — отметил он про себя.

Вначале разговор крутился вокруг суда, побега, жизни в ссылке. Вспоминались общие знакомые, прошлые дела. Когда речь зашла о его работе в Варшаве, Феликс почувствовал, что наступил наконец момент сказать о том, что он думает о деятельности Главного правления.

— Вы все здесь мои учителя. Я очень уважаю вас. Но в 1899 году, когда варшавские рабочие воссоздавали социал-демократическую организацию, им так не хватало литературы и политического руководства. И то и другое могли и должны были дать вы, однако никакой связи с Главным правлением у нас не было. Мы работали на ощупь.

Дзержинский заметно волновался, говорил быстро, сбивчиво.

— Сейчас, когда спустя два года я приехал в Варшаву, застаю примерно ту же картину. Литературы мало, и поступает она главным образом через русских товарищей из Петербурга. Своей, польской, почти нет, и регулярной связи с Главным правлением опять нет. Нам необходима своя боевая польская социал-демократическая газета, такая, как ленинская «Искра», — продолжал Дзержинский. — Нужна постоянная связь между Главным правлением и краевыми организациями.

— Все это легче сказать, чем сделать, — перебил его Тышка. — Кто и где наладит издание газеты? Кто сумеет организовать транспортировку ее через границу? Кто?

— Я, — просто ответил Дзержинский. — Конечно, если вы мне доверите и поможете, — поспешно добавил он.

— Вы, вероятно, думаете, что мы и в самом деле сидим здесь в безопасности и ничего не хотим предпринимать для помощи краю, — вмешался Варский. — Увы! Все наши попытки, к сожалению, кончались провалами. Царские жандармы свой хлеб не зря едят.

Роза пристально смотрела на Феликса грустными глазами. Он чувствовал, как краснеет от смущения за свою дерзость.

— Не будем сейчас упрекать друг друга, — мягко сказала Люксембург. — Соберем в ближайшие дни заседание Главного правления, и пусть Дзержинский изложит там свои предложения более обстоятельно.

— Простите за то, что я опять возражаю вам, но вещи, о которых мы сейчас говорим, настолько важны, что было бы лучше обсудить их на более представительном собрании. Я предлагаю созвать конференцию.

Тышка сердито хлопнул себя ладонью по коленке.

— Слушайте, Дзержинский! Вы только что обвинили нас в отсутствии связи с краевыми организациями, а теперь требуете созвать конференцию, да еще срочно. Да вы думаете, что говорите?

Тут раздался спокойный голос Мархлевского.

— Не кипятись, Лео. Правление партии в любое время вправе и созвать конференцию, и определить ее состав. Здесь, в Берлине, есть Ганецкий и Уншлихт [8] Максимилиан Уншлихт. Впоследствии утонул в Енисее во время побега из ссылки. . Они только недавно приехали из Польши. Вместе с Дзержинским они могут представлять краевые организации, а мы с вами — Главное правление и заграничную часть партии.

— Пусть будет конференция, — положила конец спору Люксембург. — Я прошу вас, Феликс, — она впервые назвала Дзержинского по имени, — напишите письменный отчет о своей работе в Варшаве и подготовьтесь к докладу на конференции.

Она помолчала, пристально вглядываясь в его лицо. Вид плохой: круги под глазами, худ, лихорадочный румянец на щеках.

— А после конференции поезжайте в Швейцарию, вам надо хорошенько отдохнуть и подлечиться, — заключила Роза, зябко кутаясь в пуховый платок. На дворе конец июля, жара, а ей холодно. Начинался озноб.

— Я не для этого бежал из ссылки, — запальчиво ответил Дзержинский. — После конференции я немедленно вернусь в Польшу.

— Но вы же больны!

— Пусть! Пусть мне недолго осталось жить. Но никто не может помешать мне отдать последние свои силы борьбе за дело социализма.

— Дзержинский хочет показать себя великомучеником, — съязвил Тышка. — Он, видите ли, жизнь свою не жалеет для социализма. Не то что некоторые эгоисты.

Феликс весь сжался от обиды. Он не находил слов для ответа, закусил губу и едва удерживался, чтобы не уйти.

— Не обижайтесь, Феликс. — Он почувствовал на плече горячую руку Розы. — Товарищ Иогихес бывает жестковат в спорах, даже жесток, но только для пользы дела. Не обижайтесь, — еще раз повторила она, — и поймите, что ваша жизнь принадлежит партии и вы не вправе единолично распоряжаться ею.

Она нарочно сказала не Тышка, а Иогихес, назвала подлинную его фамилию, желая подчеркнуть полное доверие к Дзержинскому. Он понял и оценил это. Мягкий голос Розы и прикосновение ее руки действовали успокаивающе. Дзержинский был вспыльчив, но отходчив.

.— Ну как? — спросила Роза, когда Феликс ушел. — Что касается меня, то, признаюсь, я готова влюбиться в Дзержинского.

Тышка расхохотался. Резкая складка между бровей, придававшая строгое, даже страдальческое выражение его лицу, разгладилась.

— Когда молодая пани влюбляется в Дзержинского, это не удивительно. А вот если «жестокий» Иогихес тоже готов в него влюбиться, это уже что-то значит. Этот юноша в вопросах практических нам еще сто очков вперед даст.

Роза не на шутку разболелась и не могла быть на конференции. Но конференция все же состоялась в начале августа 1902 года. По предложению Дзержинского было решено издавать газету «Червоны штандар» («Красное знамя»). Первыми ее редакторами стали А. Барский, Ю. Мархлевский и Я. Тышка. Главное правление приступило также к изданию теоретического журнала «Пшеглонд социал-демократичны» («Социал-демократическое обозрение») и другой литературы.

Для привлечения к активной работе в партии польских и литовских эмигрантов и поддержания постоянной связи с партийными организациями на территории Российской империи конференция образовала Заграничный комитет социал-демократии Польши и Литвы, подчиненный Главному правлению партии. Секретарем Заграничного комитета избрали Дзержинского. Он принял новый псевдоним «Юзеф» — старые все известны полиции, — а своим постоянным местопребыванием избрал Краков. Этот польский город входил тогда в состав Австро-Венгрии и был расположен недалеко от русской границы.