Кэрри Фишер - Дневник принцессы Леи. Автобиография Кэрри Фишер

– Конечно, я тебя помню! – убеждала я кого-то, кого, конечно же, не помнила. – Да! Я отлично провожу время. А ты? Эй, смотрите, кто пришел, – сказала я в сторону кого-то еще. – Я как раз думала, придешь ты или нет. Нет-нет, правда думала. Нет, у меня уже есть напиток. Так что иди и налей себе тоже. Я могу обойтись и без алкоголя. Мне не нравится, что он притупляет чувства. Скажи три раза быстро: притупляет чувства, притупляет чувства, притупляет чувства. Нет, правда мне нельзя пить. Я пыталась, я правда давала ему шанс. Но на самом деле у меня аллергия на выпивку. От нее я тупею, плохо себя чувствую и слишком быстро отключаюсь. Так что я никогда не была пьяной – только вялой и инертной. Мне нравится это слово, а тебе? «Инертный».

Толпа празднующих превратила это необычное помещение в дальний зал какого-нибудь паба перед самым закрытием, не хватало только бильярдного стола. Начиналось все довольно скромно, а потом все стали понимать, что это не какой-нибудь чинный день рождения строгого начальника, о котором никто толком ничего не знает. Скорее, это была какая-то веселая автокатастрофа в конце долгой съемочной недели в самом начале работы над фильмом. Может, мы уже отстали от графика.

Многие члены команды уже были знакомы по предыдущим съемкам, и вся работа (кроме короткой поездки в Тунис) велась на студии. Никаких переездов и дешевых уютных отелей. Большинство этих ребят возвращались домой в конце дня/недели/месяца, садились за обеденный стол в окружении своих близких, которые их очень поддерживали, и радостно смотрели на свою половинку и своих детей, которым было очень интересно, как прошел день на работе.

Именно это все и обсуждали.

– Не то чтобы на работе было очень весело, правда? – сказал кто-то из команды. – Все, с кем я когда-либо работал и у кого есть чертова голова на плечах, предпочли бы сидеть где-нибудь в тепле, подальше отсюда – скажем, на каком-нибудь побережье, где тебя обслуживают улыбчивые местные и темный эль течет рекой.

– Дома? – сказал другой. – После бесконечного рабочего дня в темноте съемочной площадки, который ты проживаешь в ожидании звонка, после которого наконец-то можно будет говорить громче, чем шепотом, – да лучше бы меня имели в пяти позах до пятницы. Дайте мне небольшой провинциальный городок, суточные, которых хватит на один-два захода в местный бар, где полно непонятных, но легких девок, а больше ничего и не надо, верно, парни?

В это же время два парня из съемочной команды – вторые ассистенты режиссера Терри и Рой – решили надо мной поиздеваться.

– Мальчики, смотрите, кто у нас здесь! Это наша маленькая принцесса без своих бубликов!

Думаю, отчасти они делали это потому, что я была, по сути, единственной девушкой на вечеринке, и было бы гораздо веселее, если бы единственная девушка на вечеринке была в стельку пьяной. Если так, то им пришлось бы напоить меня тем крепким алкоголем, который все так жадно поглощали. Это стало одним из главных развлечений вечера – давайте напоим Лею, – и если бы я поддалась, то более идиотского поступка нельзя было бы придумать, учитывая, что на вечеринке были все, с кем мы работали над фильмом, в том числе мое начальство – продюсеры и сам именинник-режиссер.

Повсюду царило какое-то викторианское сквернословие, с изобилием местных выражений. Кто еще говорит по-английски так же, как это делают британцы, использующие слова «щелка» (рифмуется с «челка») и «дырка» (рифмуется со всем) прямо на работе – невозможно ведь устать от этих разговоров, правда?

Ну, если вы и устанете, то я никогда. Я влюбилась в Лондон, как только приехала туда учиться, и с тех пор не могу разлюбить. Я люблю англичан за то, как они привязаны к своей истории, как они берегут старые дома, а не сносят их, чтобы построить на их месте однотипные унылые многоэтажки с кучей окон, из которых хочется выброситься с криками. Я люблю многочисленные лондонские акценты, обменные курсы, своеобразное дружелюбие, музеи, парки, которые нужно открывать ключом, и колу безо льда. Если я могу простить город за то, что он не ставит лед на первое место и это часть его образа жизни, то это настоящая любовь.

Мы все встали в один ряд и отвратительно исполнили «Хэппи бездей», а потом Харрисон заговорил с Джорджем. Меня снова окружила толпа потных несвежих натуралов в футболках и джинсах. Будь то мышцы или жир у них под невзрачными футболками, они все были для меня по-разному привлекательны, отчасти потому, что многие и правда были привлекательны, а отчасти потому, как бесспорно привлекательна была для них я, хотя я и стеснялась, что я всего лишь маленькая девочка. Ну, давай же, юная я, будь с собой помягче! Хотя я и не была единственной в меню, мне было девятнадцать и я была чертовски хороша. Это теперь я так думаю, а тогда, если бы меня спросили, как я выгляжу, я бы сказала, что я толстая и низкая.

Они всё уговаривали и уговаривали меня выпить, и в конце концов та часть моей натуры, которая любит угождать людям, взяла верх и согласилась на один стаканчик. Я попросила ликер «амаретто» – единственное, что я пила. На вкус он как противный сироп от кашля, и вкус этот очень сильный, но, по крайней мере, он был мне знаком. У меня не было кашля и не болело горло, но я подумала, что для профилактики не помешает. Съемочная команда как раз за это и выпила, когда я наконец согласилась.

– Не понимаю, как можно пить алкоголь ради вкуса, – сказала я. – Он же как ржавчина. Я видела, как люди с наслаждением потягивают из бокалов вино, и это меня поражает.

– Меня тоже, дорогуша, – ответил кто-то из команды. – Я пью только ради его действия, к черту вкус.

– Да, но когда я была маленькая, мне он казался таким прекрасным: люди разбиваются на кучки на вечеринке, держат в руках бокалы с напитками, закидывают голову, звонко смеясь, – и я не могла дождаться, когда тоже буду так веселиться. Я с нетерпением ждала, когда же раскрою тайну алкоголя, который высвобождает всю эту потаенную радость. Но все это оказалось ложью, страшной, ужасной ложью, и кто-нибудь когда-нибудь за это заплатит.

– Послушай, дорогая, – сказал член команды, который вернулся с моим напитком. – Ни за что не нужно платить, Джордж Лукас угощает.

Я заглянула в бокал, который он мне вручил, но вместо «амаретто» там было нечто больше похожее на вино. Я поморщилась.

– Извини, душечка, у них не было твоего волшебного сладкого ликера, – сказал он. – Но это так же полезно, как «амаретто», и даже лучше.

Зачем я вообще это выпила? Может, чтобы показать им, почему мне не стоит пить. Но, какой бы ни была причина, я все же выпила. Мое лицо скорчилось в гримасе от первого же глотка этой противной жидкости. И второго, и третьего. Я не смогла сосредоточиться и понять, какой же у нее вкус, потому что через пару мгновений я уже весело смеялась, как те взрослые, которых я видела у мамы на вечеринках, когда была маленькой.