Кэрри Фишер - Дневник принцессы Леи. Автобиография Кэрри Фишер

Как раз этого хотела моя эгоистичная натура – возможности больше не жить в одном доме (и даже в одной стране ) со своей недавно разведенной и недавно обедневшей матерью. В качестве бонуса у меня остался опыт актерской деятельности, который я никогда бы не получила, отчасти потому, что не была уверена, хочу ли стать актрисой. Но, может, я могла бы заниматься этим и без университетского диплома или любого другого официального образования – просто работать и получать достаточно, чтобы выходить в свет и заниматься тем, что я бы с улыбкой называла своей повседневной жизнью.

Когда я начала ходить в Центральную школу, мне было семнадцать лет и я была самой юной студенткой. Впервые я жила одна. Я наконец-то съехала от мамы (с которой я счастлива жить раздельно, а не вместе) в квартиру, которую я брала в субаренду у друга и в которой никто во мне не разочаровывался, а если такое вдруг случалось, мне было все равно, потому что они мне никто.

Кэрри Фишер в объективе папарацци у ресторана «Чейсенз» в Беверли-Хиллз.

Фото предоставлено «Getty Images»/Роном Галлелой.

Джордж Лукас проводил прослушивания на «Звездные войны» в одном из офисных зданий Голливуда. Это было одно из псевдоиспанских бежевых зданий тридцатых годов с темно-красными черепичными крышами и окнами с потертыми металлическими рамами, вдоль этих зданий идут тротуары, а вдоль тротуаров растут деревья – кажется, сосны, которые щедро усыпают землю своими иголками, – и пролегают высохшие газоны, которые когда-то были зелеными.

Все вокруг выглядело каким-то потертым и изношенным, но в этих зданиях происходили чудеса. Люди вели активную жизнь, компании процветали, а деловые мужчины ходили на собрания – собрания, полные надежд, на которых строились грандиозные планы и выдвигались идеи. Но из всех собраний, которые когда-либо проходили в этих офисах, ни одно не могло сравниться по мировому значению с кастингом на фильм «Звездные войны».

Снаружи здания можно было бы повесить табличку, которая гласит: «Здесь проходили прослушивания на фильм «Звездные войны». Актеры без конца входили и выходили из этого здания, пока их не осталось только трое. Эти трое впоследствии сыграли роли Хана, Люка и Леи».

Я рассказывала о своем прослушивании на роль Леи много раз: в интервью, верхом на лошади, в кардиологическом отделении больницы – так что если вы уже слышали мой рассказ, то я прошу прощения, что отниму у вас немножко терпения. Я знаю, как многие из нас берегут те толики терпения, которые нам удается сберечь за всю жизнь, и очень ценю вашу готовность потратить немножко и на меня.

Джордж казался мне меньше, чем на самом деле, потому что говорил он нечасто. Впервые я ощутила его молчаливое присутствие на тех прослушиваниях, первое из которых он проводил вместе с режиссером Брайаном де Пальмой. Брайан проводил кастинг на свой фильм ужасов «Кэрри», и им обоим нужна была актриса в возрасте от восемнадцати до двадцати двух. У меня был подходящий возраст в нужный момент, поэтому я прослушивалась и у Джорджа, и у Брайана.

Джордж на тот момент снял два полнометражных фильма, «Галактика ТНХ-1138» с Робертом Дюваллом в главной роли и «Американские граффити» с Роном Ховардом и Синди Уильямс. В этот самый первый день я проходила прослушивание на роль Леи в «Звездных войнах» и на роль Кэрри в фильме «Кэрри». Я подумала, что будет забавно, если я получу вторую. Кэрри в роли Кэрри в фильме «Кэрри». Не думаю, что именно из-за имени на второе прослушивание меня уже не позвали, но такой каламбур действительно выглядел бы нелепо на афише серьезного фильма ужасов.

Я села напротив двух режиссеров, которые расположились за своими представительными столами. Мистер Лукас не проронил ни слова. Он только кивнул, когда я вошла в комнату, и с этого момента всем занимался господин де Пальма. Он был большим человеком, и не потому, что больше разговаривал – или вообще разговаривал. Был, и все. Брайан сидел слева, а Джордж справа, оба бородатые. Как будто нужно было просто выбрать размер режиссера. Только у меня не было выбора – выбирали они.

Брайан прокашлялся своим крупным кашлем и сказал:

– Вижу, вы играли в фильме «Шампунь»?

Я знала, что ему это и так известно, поэтому просто кивнула и улыбнулась своей самой широкой улыбкой. Может, они зададут мне какой-то вопрос, чтобы в ответ на него можно было не просто кивнуть?

– Вам понравилось работать с Уорреном?

– Да!

Пока все просто! Мне правда понравилось с ним работать, но взгляд Брайана говорил, что этого ответа недостаточно.

– Он был…

Он был что? Они хотят знать!

– Он помогал мне в работе… очень. Я имею в виду, он и другой сценарист… они работали со мной.

О боже, все плохо.

Господин де Пальма ждал продолжения и, не дождавшись, попытался мне помочь:

– Как они с вами работали?

А, вот что они хотят знать!

– Они снимали меня дубль за дублем в сцене с едой. В одной сцене есть еда. Я предлагаю Уоррену печеное яблоко, а потом спрашиваю его, занимается ли он этим с моей мамой, в смысле, спит ли он с ней.

Джордж почти улыбнулся, а Брайан улыбнулся.

– Да, я знаю, что значит «занимается этим».

Я покраснела. Мне хотелось закончить прослушивание. Но я стойко продолжала:

– Нет, нет, это диалог из фильма. «Ты занимешься этим с моей мамой?» – спрашиваю я его, потому что ненавижу свою мать. Не в реальной жизни, я ненавижу свою мать в фильме, отчасти потому, что она спит с Уорреном, парикмахером. Мою маму играет Ли Грант, но у меня даже нет с ней сцен, и очень жаль, потому что она замечательная актриса. И Уоррен – отличный актер, а еще он сам работал над сценарием, вместе с Робертом Тауном, поэтому они оба работали со мной. В сцене с едой. Получается гораздо более естественно, когда разговариваешь с едой во рту. Но не все так делают в фильмах. Может быть, в фильме ужасов – да, но я не знаю, как обстоят дела с едой в космосе.

Мне показалось, что все пошло хорошо.

– Чем вы занимались после «Шампуня»? – спросил Джордж.

Я подавила желание рассказать, что написала три симфонии и научилась оперировать обезьян, и вместо этого сказала правду:

– Я училась в колледже в Англии. В школе драмы. Я ходила в Центральную школу драмы и ораторского искусства. – Я так тараторила, что не успевала перевести дыхание. – В смысле, не ходила, а все еще там учусь. А сейчас я приехала домой на Рождество.

Вдруг я вообще перестала дышать. Брайан кивал, и его брови поднялись вверх, как будто от удивления. Он вежливо спросил меня об актерской деятельности в колледже, и я вежливо отвечала, а Джордж спокойно наблюдал. (Потом оказалось, что выражение лица Джорджа не было ни в какой степени безразличным. Скорее застенчивым и проницательным, а еще умным, внимательным и «милым», что ли. Только не с этим словом, потому что оно слишком мелкое и какое-то женское, а что еще важнее, Джорджу бы оно не понравилось.)