Юрий Лужков - Москва и жизнь

Как директор Федоров умел хорошо просчитывать свои дела и организовал процветающее хозяйство, простиравшееся от московского Дегунино, где находится его институт, по всей России и за границей. Филиалы института открылись в Италии, Германии, Испании, Объединенных Арабских Эмиратах, одиннадцати государствах.

Его институт в СССР получил право открыть валютный счет в банке, Федоров мог принимать зарубежных пациентов, сам, без министерства, устанавливать штат и зарплату сотрудников. Операционные оборудовал на борту корабля «Петр Первый», плававшего по морям и океанам, и на борту самолета, летавшего по всему миру. Во всем он опережал свое время.

Не переставая оперировать, успешно занимался коммерческой деятельностью, сельским хозяйством, коннозаводством. Хозяйство занимало 900 гектаров. Федоров любил лошадей. Создал конноспортивный комплекс в Славино на берегу водохранилища. Там построил каменный дом и жил в нем. Каждый сотрудник при помощи института мог при желании переехать из городской квартиры на природу в коттедж.

Святослав творчески мыслил и как премьер никогда не играл бы в монетаризм, не стал бы зарабатывать на курсе акций, занимался бы внедрением тех схем, которые связаны с экономикой. Федоров стоял на реальной почве по сравнению с теми, кого мы видели в Белом доме, он привел бы Россию к расцвету, как свою клинику.

Святослав — очень интересный, душевный человек, настоящий друг. У меня в кабинете висит большой его портрет, настенный календарь с его фотографией. У меня культ Федорова. Мы дружили семьями, я потерял большого друга, когда случилась авиакатастрофа, и попросил Илью Резника написать после трагедии стихи. Они постоянно перед моими глазами, рядом с портретом.

Мы часто встречались, катались верхом на лошадях, много времени проводили рядом.

Святослав с детства мечтал летать и погиб за штурвалом вертолета как летчик.

Разрушенный артиллерией Белый дом за несколько месяцев московские строители восстановили. На башню вместо часов водрузили двуглавого орла. Здание стало резиденцией Правительства Российской Федерации. И я хочу помянуть добрым тихим словом его председателя, незабвенного Виктора Степановича Черномырдина. Его избрал съезд народных депутатов, не пожелавший утвердить в этой должности Егора Гайдара, исполнявшего два года обязанности главы правительства.

Кандидатуру Виктора Степановича я первый предложил Ельцину. Как председатель Газпрома Черномырдин очень помог Москве: дал нам 10 миллионов долларов на закупку детского питания, в котором мы очень нуждались. Предложил его кандидатуру не как премьера, как человека, который может помочь стране долларами за счет экспорта газа.

В свою очередь Черномырдин попросил меня представить Ельцину, что я и сделал. Мы часто виделись тогда, я помнил желание Черномырдина и при встрече с Ельциным сказал ему: «Борис Николаевич, этот человек может помочь вам как руководителю государства ресурсами, он единственный, кто располагает, как глава Газпрома, валютой». Ельцин вскоре принял Черномырдина и назначил заместителем председателя Совета Министров, отвечавшим за топливно-энергетический комплекс.

Почему я не предложил Виктора Степановича премьером? У меня возникли с ним невысказанные противоречия. Я считал его монополистом, который, как представитель Газпрома, в системе своего мышления не может подняться до уровня организации настоящих мощных рыночных отношений в государстве без монополистов, где все законы были бы против засилия монополий, издавались бы в поддержку реального бизнеса.

Властолюбие у Ельцина перехлестывало через край. Функции премьера после ГКЧП он оставил за собой на полгода и единолично управлял страной. Он спрашивал у меня, не хочу ли я стать премьером. Предлагал в очень интересной форме. В разговоре со мной говорит: «Юрий Михайлович, ну, вы поработали в правительстве, временном Комитете, с Силаевым не сработались, оттуда ушли по своему желанию. Я дал согласие, чтобы вы вернулись в город. Вы же не хотите сейчас стать премьером?» Вопрос в такой форме влек за собой отрицательный ответ. Я мог ему ответить: «Борис Николаевич, с вами я мог бы работать вместе».

Но поскольку он мне задал вопрос в такой форме — «Вы не хотите стать премьером?», — я ответил: «Не хочу».

С Виктором Степановичем отношения сложились очень хорошие. Хотя он сильно ревновал, видел, что Ельцин относился ко мне очень хорошо, и думал, что я стремлюсь занять его место.

У нас сложились не только деловые, но и дружеские связи. Он с женой Валентиной бывал в гостях у нас с Леной дома. Мы вместе отмечали разные праздники. Валентина Федоровна прекрасно танцевала. Виктор Степанович хорошо играл на гармошке.

Черномырдин не усложнял личные отношения, не интриговал, поражал простотой общения, доступностью. Но при всем при том Черномырдин ревновал меня, и я периодически видел проявления этого чувства.

Чтобы покончить с его ревностью, однажды пришел к нему и говорю: «Виктор Степанович, вот я вижу, что вы относитесь ко мне с определенным чувством ревности, давайте поговорим по душам, по-мужски, откровенно». Черномырдин не отказался от разговора, хотя он мог бы мне ответить: «Юрий Михайлович, о чем нам с тобой говорить, что обсуждать, мы в хороших отношениях». Но, видно, в его душе вываривалось беспокойство, и он согласился меня выслушать.

— Виктор Степанович, давай посмотрим, какие есть преимущества у тебя и какие у меня. Ты — премьер. Я — мэр.

Он, смотрю, удивился и готов слушать. «Ты можешь появиться в театре без охраны?» Отвечает — нет. Ты можешь поехать в какой-нибудь регион, не получив согласия президента? Говорит — нет. И наконец, скажи, пожалуйста, когда ты едешь куда-то за рубеж, ты можешь зайти в магазин, ресторан одетым в обычные джинсы, в рубашке без галстука, с кепкой на голове? Он на меня смотрит и признается — нет. А я все это могу делать без согласия, без всяких ограничений. Если мне нужно, могу поехать и поговорить с региональными руководителями, могу гулять по Москве, заходить в любой магазин и везде встречу дружелюбное отношение. Когда еду за границу, я там свободный человек. Проведу официальные встречи, а в остальное время предоставлен сам себе. Это часть жизни, личная свобода.