Терентий Новак - Пароль знают немногие

Я лежал затаив дыхание. Извлек из кармана и положил рядом лимонки, пистолет. Мозг непрерывно сверлила мысль: «Что бы ни случилось, живым в руки не дамся. Буду отбиваться до последней возможности». Одновременно ругал себя, что так несвоевременно покинул «дачу» Конарева, причинил столько неприятностей семье Чидаевых. «Если немцы обнаружат меня, провалится явка. Жандармы наверняка устроят здесь засаду. В их ловушку могут попасть и Луць, и Шкурко, и Поцелуев, и другие товарищи».

Гитлеровцы, пройдя в квартиру фольксдейче, явно не торопились покидать ее. Видимо, хозяйка угощала их не одним только кофе. Через открытую на крыльцо дверь до меня доносились все громче звучавшие голоса и смех. В эти минуты я нестерпимо возненавидел соседку Чидаевых, которая (я это отчетливо слышал) весело и непринужденно болтала с гитлеровцами.

И все же именно она, не подозревая об этом, оказала мне огромную услугу. Считая, как видно, лишним тщательно осматривать дом, в котором проживали фольксдейче, жандармы не стали производить обыска в квартире Чидаевых, а лишь мельком осмотрели комнаты. Потоптавшись затем с минуту у крыльца, они направились в соседний дом. Однако выбираться из укрытия было еще невозможно: немцы с пулеметом оставались во дворе. Я просидел в своем закутке до полуночи, пока тетя Шура, поднявшись на чердак, не сказала, что все посты на улице сняты. Александра Венедиктовна мелко крестилась дрожащей рукой. За этот день, длинный, как год, в ее волосах прибавилось немало седин.

Поздно ночью на явку, в квартиру Чидаевых, пришел Лунь. Увидев меня, облегченно вздохнул. Минут через пять появился Шкурко. Он успел уже узнать некоторые подробности о результатах проведенной жандармами облавы.

Никто из городских подпольщиков в раскинутые гитлеровцами сети не попал. Но жандармам удалось схватить связного из Грушвицы, комсомольца Андрея Володько. Накануне облавы Володько пришел в город с очередным донесением от Кравчука. Встретился с Поцелуевым. Тот проводил его ночевать на склад утильсырья. Утром Андрей, не подозревая о начавшейся облаве, направился в Грушвицу и внезапно наткнулся на жандармов, окружавших соседний со складом квартал.

В кармане у Володько были граната и пистолет ТТ. Услышав «Хальт!», он выхватил пистолет и выпустил обойму в жандармского офицера, а сам бросился в огород. Поначалу немцев, вероятно, ошеломил дерзкий поступок подпольщика. С криками: «Партизанен, партизанен!» они столпились вокруг убитого офицера. За эти несколько десятков секунд Володько успел добежать до небольшого сада, а оттуда через заднюю калитку заскочил во двор соседнего дома. Парня с пистолетом в руке увидел в окно живший в доме полицай. Предатель выстрелил из винтовки и ранил связного в голову. Когда прибежали немцы, Андрей попытался выдернуть кольцо из гранаты, но на это у него не хватило сил. Жандармы бросили истекавшего кровью комсомольца в машину и повезли в гестапо.

Рассказал Федор и о схватке на Хмельной. Когда жандармы ворвались там в один из домов, два молодых парня встретили их огнем из пистолетов. Стреляли почти в упор и у самого порога уложили четырех гитлеровцев. Остальные отпрянули назад, но брошенные парнями гранаты догнали их. В этот момент к дому подъехал грузовик с новой группой жандармов. В его кузов сразу же полетела лимонка. Взрыв разметал сидевших в машине гитлеровцев.

Фашисты решили действовать осторожнее. Вызвав подкрепление, они окружили дом с засевшими в нем смельчаками, стали обстреливать его из крупнокалиберного пулемета.

Силы были далеко не равными. К тому же у парней, находившихся в доме, вскоре кончились патроны и гранаты. Один из них погиб сразу, как только немцы открыли огонь из пулемета. Другой, раненный, встал во весь рост у двери, закричал, размахивая пистолетом без патронов:

— Живым не возьмете, гады! Партизаны в плен не сдаются!

Фашистский пулеметчик выпустил длинную очередь.

Через несколько дней нам стали известны имена героев: это были Николай Куликов и Василий Галузо, разведчики из партизанского отряда полковника Медведева.

Рабочий день закончился. Луць посмотрел в окно. На дворе моросил мелкий дождь. Зеленый ковер луга, подступавшего почти к самой фабрике, казался тусклым, окутанным сероватой пеленой. Иван Иванович закрыл на ключ ящик письменного стола, снял нарукавники, набил самосадом трубку, обернулся к своей помощнице по бухгалтерским делам, польке по национальности, перебиравшей за соседним столом какие-то бумаги.

— Пани Агнесса, надеюсь, не собирается задерживаться в конторе до ночи? Нет? Ну и хорошо. На сегодня достаточно. Можете идти домой.

— Благодарю, пан бухгалтер. Мне осталось совсем немного. Вот только подошью последние документы.

— До свидания, пани, до завтра! — кивнул Луць и вышел из помещения.

За воротами фабрики он едва не столкнулся с высоким худощавым мужчиной в сером шерстяном костюме. Иван Иванович окинул незнакомца безразличным взглядом и, как всегда, неторопливо зашагал по улице. В голову лезли тревожные мысли. В окрестностях Ровно дни и ночи снуют жандармские патрули. Тяжелую пору переживает партизанский отряд полковника Медведева; связи с ним по-прежнему нет. Эсэсовские каратели прочесывают Цуманский лес. Гитлеровцы бросили против партизан танки и артиллерию. На северо-западе от Клевани уже несколько дней продолжаются бои. Ни от Настки, ни от товарищей, с которыми она ушла к медведевцам, нет никаких вестей...

Услышав позади шаги, Луць оглянулся и снова увидел высокого мужчину в сером костюме. «Следит или случайно оказался попутчиком?» Иван Иванович насторожился, замедлил шаг.

Мужчина быстро нагнал его, поравнявшись, негромко сказал:

— Не спешите. Нам надо поговорить.

— Пожалуйста! Заходите завтра в контору предприятия к девяти утра, — ответил Луць.

— У меня срочное дело, — продолжал обладатель серого костюма. — Я ждал вас несколько часов. Где мы можем поговорить?

Луць недоуменно пожал плечами, с привычной для бывалого подпольщика внимательной настороженностью присматриваясь к незнакомцу. На вид ему было не больше двадцати пяти. Обветренное, прокаленное солнцем лицо, за стеклами очков светятся пытливые карие глаза. Однако очки кажутся лишними, ненужными. Да и новый, дорогой костюм на мужчине, видимо, с чужого плеча: рукава пиджака явно коротки, брюки — тоже. По всему видно, человек надел костюм совсем недавно и чувствует себя в нем непривычно. Все это Иван Иванович моментально определил наметанным глазом.

— Извините, уважаемый, но рабочий день у меня закончился. О делах я не привык разговаривать на улице. Приходите завтра на фабрику, — повторил он. — К тому же вот-вот начнется ливень. До завтра!