Александр Ганулич - Взлет и падение «Советского писателя»

В своем «Дневнике» Нагибин написал: «Жил я размашисто, сволочь такая». «Дневник» он готовил к печати непосредственно перед своей смертью в 1994 году, его издания не дождался, знал, что умрет, поэтому был предельно откровенен. Рукопись «Дневника» он передал писателю и издателю Юрию Кувалдину за десять дней до смерти. Кувалдин вспоминал свои беседы с Нагибиным, в которых во многом проявилась жизненная позиция писателя.

«Понимаете, если ты в то время не совершил предательства, не доносил — устно и письменно, телефонно, — если нет хоть одного человека, которому ты принес хоть какое-то зло, то, в конце концов, ты лишь растлевал свою собственную душу, понимаете, а писанина в газетах… Делал это потому, что мы иначе бы загнулись. У меня нет другой профессии. Я начал писать еще до войны, когда мне было 19 лет. Я мог зарабатывать только пером. И на мне было еще три человека. Берут — хорошо, дают деньги. Я приезжаю домой — там радовались. Но я никогда не восхвалял Сталина в своих нормальных произведениях, то есть в прозе. Я хорошо помню свою статью — называлась она «Инженер колхоза». Это была огромная статья. Я специально ездил за материалом. Какой-то колхоз все электрифицировал, что можно. Но вообще, ничего особенного. Ну, ведь вы знаете, что манера писать очерк довольно своеобразна. Вот человек заходит в хлев и видит градусник. Казалось бы, так и напиши. Не тут-то было! Он пишет: «Где мы находимся? Мы в лаборатории, в научном институте или в хлеву?» Ну, так же эти очерки воспринимались. Я написал. В газете говорят, что дадут обязательно, но в материале нет, говорят, конца. Я удивляюсь, как это нет конца? Конец там есть. «Ну, что вы, Юрий Маркович, ребенок, что ли! Все-таки надо как-то выйти на это…» Я говорю: «Я не знаю». «У вас есть колхоз имени Ленина, да? Но у вас же ни разу нет имени Сталина!» А колхоз назывался, знаете как? — «Шлях Ленина». Они в номер хотят на первую полосу. Никак не могут придумать конец. Но меня зло что ли взяло. Хотя все это привычно было, но все равно раздражало. Они мне все время звонят, мол, что делать? Грозят, что снимут материал, ну, нельзя же без конца, на первой странице идет. Сейчас это звучит анекдотически. А тогда — совершенно серьезно. Серьезные люди. Симонов был редактором. «Знаете, — говорит, — прекрасный материал, колхоз весь электрифицирован, а не можем давать, потому что нет конца». Достали этим концом. Я не выдержал, психанул, говорю, ладно, пишите, диктую, это будет одна фраза, и заорал в трубку: «Шляхом Ленина, дорогой Сталина колхоз идет в коммунизм!» Слышу оттуда: «Гениально!»».

Изданный «Дневник» произвел впечатление разорвавшейся бомбы. Интеллигенция раскололась на два лагеря. Одни восторгались смелостью суждений писателя, другие его осуждали, говорили, что так резко о своих коллегах писать было нельзя. История расставит все по своим местам. Но нельзя не признать того положительного факта, что остался подобный замечательный памятник нашей эпохе и поселку Красная Пахра.

В легкой атлетике есть чемпионы по отдельным видам спорта. Кто-то быстрее всех бегает, кто-то выше прыгает, кто-то дальше всех метнет молот. Но там есть и особые спортсмены: универсалы-многоборцы. Да, их результаты в отдельных видах уступают чемпионским, но по сумме показателей им нет равных. Таким многоборцем в жизни был и шахматист Александр Котов.

Родился будущий гроссмейстер в Туле в семье тульского оружейника, столяра. В школе Саша увлекся шашками, в которые научил его играть отец. Но в седьмом классе мальчик познакомился с шахматами. Глубина, сложность, разнообразие этой игры до того поразили школьника, что шахматы заслонили для него все остальное. Первые шахматы он смастерил сам из деревянных отходов, которыми был полон дом столяра. Чурочки эти использовали обычно для растопки самовара, но мальчишка нашел для них другое применение. Этими фигурками Саша пользовался много лет, пока не получил настоящие в качестве приза за победу в турнире. Котов проявил способности не только в шахматах. В школу он пошел сразу во второй класс, так как отец научил его читать, считать и писать в самом раннем детстве, окончил десятилетку в шестнадцать лет. С пятнадцати лет он участвует во взрослых шахматных турнирах и через два года становится чемпионом Тулы. Тогда же он без труда поступает в первый в городе институт — Тульский механический. Тула — город оружейников, поэтому Саша выбирает специальность по конструированию оружия.

Молодой конструктор по окончании института распределяется в Москву в КБ парашютостроения. Именно в Москве раскрываются его таланты шахматиста и инженера.

Здесь он знакомится с замечательным шахматистом Петром Романовским, который одно время был главным соперником самого Михаила Ботвинника. Помимо чисто шахматных премудростей, тот знакомит Александра с творчеством выдающихся русских шахматистов Михаила Чигорина и Александра Алехина. Шахматный дар последнего настолько поражает молодого человека, что изучение его партий и жизненного пути становится главным делом Александра Котова.

Вскоре приходят весомые спортивные успехи. В 1938 году в 25 лет он делит 3–5 места в полуфинале первенства СССР в Киеве и выходит в финал, выполнив норматив мастера спорта.

В финале 11-го первенства СССР Котову предстояло сразиться с такими выдающимися шахматистами, как Михаил Ботвинник, Григорий Левенфиш, Вячеслав Рагозин, Илья Кан, Александр Толуш и другими, которые были старше его и составляли цвет не только советской, но и мировой шахматной элиты. Новичок такого крупного турнира, Александр Котов не робел перед авторитетами.

В итоге он занимает второе место, отстав от Ботвинника на 0,5 очка, и получает звание гроссмейстера СССР. А. Котов стал третьим советским гроссмейстером после М. Ботвинника и Г. Левенфиша.

А. А. Котов назначается главным инженером оборонного предприятия, а затем переходит в конструкторское бюро по прямой своей специальности. Важнейшая проблема, над которой работал А. А. Котов со своим КБ, — это создание принципиально нового миномета.

Долгие дни и бессонные ночи позволили выполнить задачу в кратчайшие сроки. Полковой 120-миллиметровый миномет образца 1943 года был принят на вооружение Советской Армии. В начале 1944 года в Кремле председатель Президиума Верховного совета РСФСР Н. М. Шверник вручил А. А. Котову орден Ленина за создание нового миномета.

После окончания войны гроссмейстер Котов вновь вернулся к шахматам. В марте 1946 года на турнире в голландском Гронингене он одерживает победы над сильнейшими шахматистами: пятым чемпионом мира Максом Эйве и будущим шестым чемпионом Михаилом Ботвинником. Расстроенный Эйве назвал Котова «убийцей гигантов».