Александр Ганулич - Взлет и падение «Советского писателя»

В 1950 году в числе первых 27 человек в мире он получает звание «международный гроссмейстер», в 1951 году становится чемпионом СССР, потом выигрывает межзональный турнир, дающий пропуск в турнир претендентов. В турнирах претендентов на матч за титул чемпиона мира Котов участвует дважды, но оба раза неудачно.

Осознавая, что высших шахматных результатов ему не достичь, Александр Александрович углубляется в разработку шахматной теории. В 1951 году он пишет ставшую впоследствии классической книгу «Советская шахматная школа», а два года спустя выходит первый том фундаментального исследования «Шахматное наследие Алехина».

Эта книга выходит большим тиражом и приносит своему автору ощутимый гонорар. Нужно сказать, что шахматист Котов становится очень популярным в кругу советской интеллигенции: писателей, актеров, музыкантов. Он очень остроумный, знающий, тактичный, умеет себя достойно вести в любой обстановке, у него множество друзей и знакомых. Он быстро превращается в того, кого называют «светским человеком». Как-то в начале 1956 года сидели за преферансом у Иосифа Прута, с которым он дружил несмотря на разницу в возрасте, и вдруг Иосиф Леонидович безапелляционно заявил:

— Саша, нечего на деньгах сидеть. Купи что-нибудь стоящее, ну хотя бы дачный участок.

Прут, как помнит читатель, в тот момент был первым Председателем ДСК «Советский писатель».

В тот вечер Котов выиграл, причем выиграл вдвойне: в карты и в жизни. Прут со свойственной ему решительностью устроил своему другу один из лучших участков в Красной Пахре, помог со вступлением в члены кооператива, хотя шахматист в то время еще не был членом Союза писателей. Александр Александрович купил участок Владимира Рудного, который был членом кооператива с его первого дня.

Начались для гроссмейстера страдные дни строительства. Он нанял прораба, чтобы меньше тратить времени непосредственно на стройку. Это, естественно, обернулось дополнительными расходами. В каждый приезд Котова на участок его прораб с выраженным ивановским «яканьем» говорил:

— Мя-ялку ба, Алексаныч.

Почему-то мел у него уходил особенно быстро. Котов ругался, но денег на следующую порцию стройматериалов давал.

В первое время, когда жители поселка узнали, кто будет их соседом, к международному гроссмейстеру потянулась цепочка желающих помериться с ним шахматными силами писателей. Котов раздражался, спрашивал их:

— А если бы я был мастером спорта по боксу, вы бы тоже хотели со мной сразиться?

Писатели застенчиво улыбались, но настаивали по-соседски: интересно же узнать силу гроссмейстера. Александр Александрович ворчал, но уступал, за десять минут разбивая очередного противника. Он даже практиковал метод игры вслепую. Котов выходил на лужайку перед дачей и играл там с кем-нибудь в бадминтон. В это время очередной претендент сидел за шахматной доской, обхватив голову руками. Вокруг него неизменно стояло и сидело несколько болельщиков. Они вместе искали сильнейший ход. Пока Котов прыгал и нагибался за воланом, ход наконец с чьей-то подсказки был найден и устно передан гроссмейстеру громким криком.

— Кто же предложил такое чудесное продолжение? — интересовался шахматист между двумя подачами волана.

— Это я, я, — гордо кричал автор предложенного хода.

— Тогда вам мат в три хода, — отбивал Котов очередной волан.

Самодеятельные шахматисты анализировали положение и минут через десять убеждались, что гроссмейстер прав. Автор хода был готов сгореть со стыда. Однако, вопиющая разница в шахматных силах не оказывала на них отрезвляющего действия. Они приходили снова и снова. В итоге Котов не выдержал:

— С сегодняшнего дня играем на деньги.

— То есть как это?

— Каждый, кто хочет со мной сразиться, делает на кон ставку, ну хотя бы десять рублей. Я тоже ставлю червонец. Победитель забирает все.

При средней тогдашней зарплате в сто рублей с десяткой было расставаться жалко, и поток желающих проверить свою шахматную мощь быстро иссяк.

Женат Котов был дважды. От первой жены у него были два сына. После развода они остались с матерью. Старший — Дима — закончил Нижегородскую консерваторию, работал в Большом театре концертмейстером, с юных лет был вполне самостоятельным. Второй — Володя — учился в лесной школе. После смерти его матери Александр Александрович забрал Володю к себе.

Вторая жена — Лена — также сделала свой вклад в общую семью — сына Сашу от первого брака, который был всего на полгода старше Володи. Взаимоотношения сводных братьев складывались по-разному. То они дружно занимались каким-либо строительством: шалашами из елового лапника, навесом на деревьях, землянкой в углу участка или техническими поделками, например, пушкой на колесном ходу, стреляющей стрелами, мотоцикла, сделанного из старого самоката, то ссорились вусмерть. Иногда дело доходило до драк. Став постарше, они вместе организовали рок-группу: Володя играл на гитаре, пел и сочинял музыку, Александр стучал на барабанах и писал слова к песням. Все же общего у них было больше. Летом вместе играли в футбол против ребят из ближайших лагерей, зимой на участке заливали небольшой каток, катались на коньках и играли в хоккей.

Летом жизнь на даче начиналась рано. Александр Александрович успевал погулять по аллеям поселка еще до того, как все остальные поднимались с постелей. В девять он уже шел на пляж на берег Десны. Жарко еще не было, народу было совсем мало, на пляже он был один или с кем-нибудь из сыновей. Плавал Котов неплохо, но без всякого стиля, саженками. Потом возвращался домой, с аппетитом завтракал творогом, приготовленным дома из кефира, и садился работать.

В его кабинете на втором этаже стояла старинная, но очень громоздкая мебель: книжный шкаф и массивный стол. Чтобы втащить наверх, пришлось его полностью разбирать. Александр Александрович всем рассказывал легенду, что у него стол Шиллера, скорее всего, сам в это верил, хотя такого не могло быть в принципе. На столе размещалась немецкая портативная пишущая машинка «Адлер», на которой Котов довольно быстро печатал двумя пальцами. Ручкой почти никогда не писал, только правил отпечатанное.

Когда уставал от работы, либо шел гулять, либо играл перед домом в бадминтон, по-настоящему, через сетку с резкими ударами и острыми подачами. В юности он вполне прилично играл в теннис, поэтому освоить игру с воланчиком для него труда не представляло.

Вечером наступало время преферанса. Компания собиралась у кого-нибудь из партнеров, сыпались шутки и карточные «мудрости» типа «не с чего ходить, ходи с бубей».

Дом Котова был хлебосольным, открытым для друзей и знакомых. Частенько устраивались большие «приемы», приходили соседи, друзья, приезжали гости из Москвы. Очень часто бывали известные футболисты, уже не выходящие на поле по возрасту, но ставшие тренерами или футбольными функционерами: Константин Бесков, Андрей Старостин, Анатолий Башашкин, Владимир Федотов. Сыновья Котова просили знаменитостей пробить им пенальти, становились в ворота. Подвыпившие футболисты били не всегда точно, да и жалели маленьких оппонентов, что давало тем повод похвастаться, мол, взял пенальти от самого Бескова.