Леон Дегрель - Любимец Гитлера [Русская кампания глазами генерала СС]

Едва мы совершили этот обходной маневр по топкой грязи, как я получил телеграмму послать одну из моих рот в деревню Крюссов, расположенную на нашем правом фланге и занятую несколькими потрепанными группами солдат.

Этот населенный пункт охватывал обе стороны дороги Линденберг — Штаргард. Надо было ждать натиска русских, приободрившихся и осмелевших от своей победоносной обороны накануне.

Наши парни прибыли в Крюссов как раз одновременно с советскими танками, смявшими их и отбросившими на другой берег реки Ины.

Это было ужасно. Командир роты организовал оборону на правом берегу. Он ничего не мог поделать, так как его послали в Крюссов слишком поздно. Но деревня была важным пунктом. Наши офицеры неохотно принимали поражение. Они были гордые.

Без всякой манерности или позы, но с потрясенной душой наш молодой ротный привел в норму боевые порядки, сообщил мне по телефону свой план, затем в одиночку побежал по дороге в сторону Крюссова и был убит у его стен.

Бескорыстная смерть, но смерть за честь эполет, за честь погон, за знамя!

На следующий день немецкий командующий безуспешно попытался отбить Крюссов с десятком танков и всеми «Юнкерсами», бывшими в распоряжении. Все попытки провалились, замок запылал, деревня взлетела на воздух, а русские остались, как привязанные, у своих противотанковых пушек и своих танков, крепко засев в развалинах. Тем временем пал большой населенный пункт Даммлиц. Новости были все печальнее.

Меня вызвали в поезд к Панке, где находился штаб армии. Ее командующим был не кто иной, как генерал Штайнер, наш бывший командир на эстонском фронте под Нарвой и Дерптом. Он доверительно сообщил мне о скорой попытке изменить положение. Было подготовлено большое немецкое наступление на восток. В назначенный день будут выдвинуты огромные клещи, одна клешня из Померании, другая с юго-востока Рейха. Зепп Дитрих находился в этом деле под Бреслау. Что касается группы армий, к которой относились мы, то она должна была действовать под личным контролем Гиммлера. В наш сектор должно было подойти много танков, их первой задачей было совершить дерзкий прорыв от Штаргарда до Ландсберга. Вторая атака должна была привести нас из Ландсберга навстречу наступающим частям, которые спустятся от словацкой границы.

Я вернулся в часть, воодушевленный огнем предстоящей битвы. Разумеется, на карту будет поставлено все. Но сколько отваги, силы может быть в действиях командира, который, зажатый со всех сторон, отвечает военной наукой и волей головокружительным извержениям мощи! И какой будет театральный трюк, если армии, соединившись с севера и юга, окружат и уничтожат, как в начале лета 1941 года, массу советских войск, действующих вдоль территории Рейха!

Все было покрыто тайной и тишиной, как при Арденнах. На передовые позиции как любитель и не без некоторой удали прибыл Геринг. Он имел яркий успех среди наших солдат, к которым он обращался с подкупающим добродушием. Он был нарочито объемным, покрытым несколькими пальто, нависавшими одно на другое, удивительного цвета коричневой резеды. Его можно было принять за огромную кормилицу, одетую как сербский генерал. Из своих грудей он доставал толстые сигары, как бутылочки с соской. Каждый получал свою часть из этого чудесного запаса.

В ночь с 15 на 16 февраля 1945 года неожиданно открылась неизбежность крупных военных операций: на нашу узкую полосу для броска в непрерывном грохоте прибыли три бронетанковых дивизии танков, пушек и грузовиков.

Наши валлонские полки до этого момента ничего не знали о плане наступления. Поначалу солдаты посмотрели друг на друга, удивленно вытаращив глаза: «Что происходит?!» Скоро затем их охватило радостное воодушевление. На восходе танки пошли вперед. Это было наступление!

16 февраля 1945 года на Восточном фронте верховное немецкое командование бросило в контрнаступление все, что оставалось из мобильных сил, и, в частности, бронетанковые части.

Гиммлер направил войскам зажигательную речь. В этой речи он повторял, с силой акцентируя мысль: «Вперед, солдаты возмездия!»

Дойдя до Ландсберга, мы должны были обойти и окружить огромную Советскую армию, уже достигшую и форсировавшую Одер напротив Берлина. Если бы успешно прошло наступление Зеппа Дитриха за Бреслау, если бы все мы в завершение всего соединились в Польше со стороны Лодзи, то эхо этой зимней победы было бы оглушительным.

Гиммлер надеялся здесь на успех операции, не удавшейся на Западном фронте в конце декабря 1944 года; вместо клещей Арденны — Эльзас должны были быть клещи Померания — Словакия.

Генерал Штайнер, армия которого должна была нанести самый мощный лобовой удар, накануне сражения ликовал:

— Мы победим! — повторял он, с чувством хлопая меня по плечу.

Но в штабах больше внимания обращали на трудности и препятствия. Атмосфера была такой же, как при Монмирайем, когда Наполеон бросал свои последние молнии, трепетные как огонь, но так же и самые призрачные, эфемерные.

Военных специалистов фантазии не обольщали. Но каждый, специалист или нет, знал, что на кровавое сукно будут брошены последние карты.

Валлонцы, как немоторизованные части, не участвовали в первом ударе. Мы должны были пропустить волну атаки и подстраховать ее на случай фланговой контратаки врага. Немецкий командующий опасался ответных действий Советов с целью отрезать бронетанковые дивизии Рейха на западном фланге, где начиналась атака, когда они бросятся в контрнаступление на южный край коридора.

Чтобы предотвратить эту опасность, в ночь перед большим походом мы получили приказ расширить зону безопасности, в частности, отбить и занять пресловутый хребет Линденберг, взятый нами приступом 9 февраля на заре и откуда мы отошли следующей ночью.

Во второй раз операция удалась. Усиленная подкреплением рота крепко обосновалась на холмах. Ею командовал герой эстонского фронта лейтенант Капель, молодой гигант с лицом кирпичного цвета, стойкий, скромный, излучавший самые чистые достоинства и добродетели.

Наш боковой авангард тоже выдвинулся к юго-западной части хребта, то есть по линии высот, и отбил у неприятеля одну стратегическую точку в двух километрах за нашей главной линией.

С десяти часов утра благодаря привычной валлонцам быстроте задачи были выполнены, поэтому я смог отправиться на южный участок Репплина, откуда должны были двинуться моторизованные дивизии…

С первых же минут я был неприятно удивлен. Атака не началась в пять утра, как предписывали приказы. Танки двинулись в наступление только в десять часов.

Я устроился в одном из наших пулеметных гнезд и не терял из виду ни одной детали.