Юрий Скрипников - Кто вы здесь, в Америке?

Миннесота

Февраль 2001

Светлый путь

Широкий прямой фривей залит сильным матовым светом. Свет исходит от воз-вышающейся на горизонте гигантской статуи Свободы.

По автостраде со скрипом тащится телега. С равномерным стуком ударяется о трухлявую доску колесо. Телега завалена самыми разнообразными предметами. Из-под стопки дипломов и сертифика-тов выглядывает зеленая газонокосилка. На микро-волновую печь брошена белоснежная форменная рубашка секьюрити оффисера. С нарукавной на-шивки мрачно взирает на мир орлан. Из-под его когтей выбиваются молнии. Торчит ржавый бок ав-томобиля со спущенным колесом. Дальше виден багажник сверкающего никелем роскошного бело-го "Кадиллака", на котором фломастером крупны-ми буквами небрежно написано: "Спекся, голуб-чик". Между машинами фикус, монитор компьюте-ра, клетка с синим попугаем, какие-то ящики, ко-робки, вилки, детские игрушки, подушки. Торчат ножки стола.

Все свободное пространство завалено счета-ми - за электричество, за телефон, за отопление, за ренту дома. Счета от банков, счета за кредитки, счета от врачей... Натужно дыша и налегая на уп-ряжь, тащу телегу. Время от времени останавлива-юсь и копытом дрожащей передней ноги отбрасы-ваю со лба седую прядь. В зубах зажат окурок сигареты "Маверик".

Что-то необычное есть в этом шоссе. Окру-жающая местность совершенно плоская, но при этом дорога неизменно идет в гору. И еще одна странность. Телега все время подпрыгивает на уха-бах, со скрипом проваливаясь в выбоины, хотя до-рога с виду остается идеально гладкой.

Вдоль фривея сплошной стеной стоят рек-ламные плакаты. Поднимаю глаза и вижу изобра-жение роскошного ландо. За экипажем виднеются пальмы, виллы, чей-то ликующий белозубый ос-кал. Надпись: "Суперлотерея. Играй, чтобы выиг-рать. Следующим победителем будешь ТЫ".

С других щитов меня убеждают купить не-виданно эластичную упряжь, мазь для копыт и комбикорм "Благоухание весны".

Покачиваются в воздухе разноцветные ша-ры. Под ними рядами выстроены сверкающие на-рядные автомобили.

Назойливо лезут в глаза изображенные на щитах персонажи. Шакал с честным и мужествен-ным взглядом крепкими пальцами ухватил себя за рукав белоснежной рубашки. Надпись: "Мы берем-ся за дело, засучив рукава. Адвокатская контора Хогофоко".

Тащится телега, визжит расхлябанное коле-со, мерно постукивает о бетон привязанный сзади пылесос.

Опять поднимаю глаза, машинально читаю: "Рокфордская ассоциация врачей - забота от всего сердца". Под надписью два серьезных волка со стетоскопами и сострадательно улыбающаяся кобра в белой шапочке.

Ветерок доносит сладкий радиоголос:

- Господь ждет вас! Только у нас, только в объединенной евангельской церкви на Алпайн-авеню приобщитесь вы к истинной благодати. Спешите к Иисусу, жертвуйте на наше служение! -

Над фривеем, прямо в синем небе, огром-ный экран. Там разворачивается действо сериала "Пляжный патруль". Крупно - прелестная блондин-ка. Патологических размеров бюст. Блондинка вы-таскивает из пенистых волн обалделого кабана с выпученными глазами. Мускулистый загорелый ге-рой сигает из вертолета в моторную лодку, где на него немедленно набрасывается лютого вида козел.

Скрипит телега. Хвостом устало отгоняю от себя назойливо жужжащих телемаркетеров. Оста-навливаюсь, чтобы сплюнуть окурок.

На телевизионном экране коммершиел. Обольстительного вида корова по свойски улы-бается мне и протягивает яркую упаковку. Бодрый голос за кадром: "Слабительное "Парадиз" - твой выбор".

Устало думаю: - А может скинуть к едрене-фене "Кадиллак" с телеги? Один черт, не ездит. Всё легче будет. –

Из благоухающего дезодорантом и шам-пунем болота немигающим взглядом смотрит на меня Змей Горыныч. Три головы - простые, откры-тые лица. К лацкану строгого делового костюма приколота бирка со словами "Холком Стейт Банк". Горыныч приветливо ухмыляется и напоминающе помахивает зажатым в когтях контрактом о бан-ковском заеме на покупку автомобиля.

- Ага, он тебе сейчас скинет... да так, что и копыт не останется, - обреченно проносится в голове.

Скрипит телега. У заднего борта, пристро-ившись между видеомагнитофоном и тумбочкой самозабвенно играют Яшка с Алиской. Там душистое свежее сено и стрекочет сверчок.

Иллинойс

Февраль 2000 г.

Эпитафия победе

Поджав ноги, сидим рядышком на островке среди кромешной тьмы - я и Света. Мы до-бились того, за что боролись четыре года. При этом, правда, потеряли по дороге все, кроме друг друга. Нет ни энергии, ни сил, ни желания всматриваться в воющий стылым ветром мрак, стараясь разглядеть крохотный огонек, который должен мерцать где-то там, впереди.

Из ничего, с пустого места мы сделали себе Америку, получили статус законных жителей этой чужой страны. В сказках добрый герой прорыва-ется к счастливому будущему, пройдя заколдован-ный лес и населенные чудищами пещеры и многое другое.

Мы прорывались через тот самый лес, шли пещерами, отбивались от чудовищ. Барахтались, захлебывались, тонули, злились друг на друга и на весь мир. И, наконец, выжили. И, вот, сидим на кочке, оглядываемся несколько растерянно.

Да, умудрились выжить, ничего не получая, не имея никаких прав. Цена? Большая, может быть, даже, слишком большая, неподъемная цена.

Как тысячи и тысячи других, мы уехали из своей страны, чтобы, наконец, ощутить себя людь-ми. Но по непостижимой иронии именно здесь мне довелось испытать самые большие унижения.

Как чувствует себя человек, когда у него нет права на работу, как нет, впрочем, и каких бы то ни было других прав? Когда, строго говоря, в этой стране тебя нету вообще, как нет в материальной реальности фантомов, привидений и других при-шельцев иного мира.

Как чувствует себя человек, когда за работу стоимостью две тысячи долларов ему с неохотой, как бы делая одолжение, как подачку швыряют пятьсот? Действо сопровождается ленивой пропо-ведью, что и за это, мол, должен быть благодарен. Даже ответить нельзя так, как хочется и как нужно бы. Деваться-то некуда. Вернуться домой без чека нельзя, нужно платить за квартиру, иначе нас выш-вырнут на улицу.

Как чувствует человек, когда ему говорят: "Вы, пожалуйста, не рассказывайте нам о своих проблемах. У нас и своих достаточно"?

Как чувствует себя человек, когда пойти некуда? Американцы в принципе не в понимают такой ситуации, а наши, стоя в сторонке, с инте-ресом наблюдают, что будет дальше.

А славный Новый год, когда праздничной ночью кончается топливо и дом начинает медленно остывать? И ты сидишь и думаешь, куда же можно в такое время увезти детей, чтобы они не замерзли до утра. И думаешь, где взять триста долларов, что-бы завтра заплатить за нефть. И месяц за месяцем ломаешь голову, чем платить ренту.