Туула Карьяллайнен - Туве Янссон: работай и люби

Во Франции ее догнало письмо от Вивики, и Туве чуть не сошла с ума от счастья. Вивика обратилась к ней со смелым предложением поставить на сцене Шведского театра в Хельсинки пьесу о муми-троллях по книге «Муми-тролль и комета».

Во время и после поездки Туве писала Атосу и даже поздравила его с победой на выборах. Но прошлые чувства ушли, и эти письма по-дружески деловые. Туве писала, что надеется увидеться с Атосом, и одновременно сообщала, что по возвращении собирается отправиться на свой остров как можно скорее. Она писала о том, что скучает по острову, но о тоске по Атосу в письмах нет ни слова. Отношения с Атосом потихоньку продолжались, но вопрос о свадьбе больше, очевидно, не поднимался. В конце 1948 года Туве рассказала в одном из писем, как Атос объяснил ей хитросплетения своей эмоциональной жизни. В молодости он страдал от сильной депрессии, и жизнь казалась ему скроенной сплошь из несчастья и отчаяния. Все страдания, свойственные молодым мужчинам, он испытал на себе: тоска, одиночество, несчастная любовь и ужас смерти управляли его жизнью. Тогда он решил, что не может и не хочет жить «субъективно». Страдания — это расплата за чувства и эмоциональность. Его депрессия была бесконечной, и он решил покончить с жизнью. Но к счастью, в итоге он решил лишить жизни только «субъект», собственное «я». По его словам, он прокричал в ночь: «Я, я — это ничто». Тогда он поверил, что этого было достаточно для умерщвления своего эго. Его новое «я» не нуждалось ни в любви, ни в ответственности за кого-то. Так он начал жить «объективно» и больше не позволял ничему личному, никаким эмоциям управлять его жизнью. Любить он хотел все человечество, а не какую-то отдельную женщину.

«И это правда. Он не умеет ненавидеть, любить, печалиться, бояться или скучать… он сверхчеловек… но мне иногда холодно… Я думала, что причинила ему боль, рассказав, что не люблю его больше. Как я была глупа, — писала Туве в 1948 году Кониковой и продолжала, размышляя над собственными чувствами к Атосу: — В последние годы я искала покоя и избегала людей, может быть, мне стоит быть благодарной за то, что Атос таков, каков он есть».

Объективность Атоса означала некую свободу от собственных глубоких чувств. Самокритичное замечание Туве о том, что именно такой мужчина ей и подходит, попало в цель. Общество Атоса всегда вдохновляло ее интеллектуально и оставляло ей достаточно душевного пространства, в то же время Атос не мешал страстному погружению Туве в работу. Но цена была слишком высокой, когда дело касалось эмоциональной стороны.

Позже, в 1951 году, Атос вновь пытался сблизиться с Туве, но было уже слишком поздно. На протяжении многих лет отношения между ними были по большей части дружескими, а секс случался лишь эпизодически. Это напоминало долгий брак, когда чувства горят уже вполнакала. Жизнь Туве к тому моменту уже успела измениться. Атос «казался старым супругом, но уже без былого блеска и важности, которые сопутствовали отношениям на протяжении семи лет, пока я любила его. Теперь он рвется жениться на мне, только я не хочу. Но он всегда будет мне дорог». Так писала Туве Еве в 1951 году.

Ее беспокоила собственная бисексуальность, она еще не до конца успела привыкнуть к своей новой сути, на что требовалось время. На протяжении многих лет Туве размышляла об этом аспекте своей жизни в письмах, несмотря на то что Ева, которой были адресованы эти рассуждения, относилась к новому витку отношений в жизни подруги негативно. Подчас Туве хотела отказаться от своей новой сексуальной ориентации и оставить ее в прошлом. Было что-то, что заставляло ее переживать. Она анализировала однополые союзы друзей-мужчин, задумываясь над свойственными им внутренним напряжением и ссорами. Туве считала, что в гомосексуальных отношениях тяжелее уживаться вместе и жить спокойной жизнью, нежели в гетеросексуальной паре. Возможно, в этом была месть природы, думала она.

В своих творческих взглядах Туве опиралась на позицию «искусство ради искусства» и была в этом отношении непоколебима. Тем не менее, работая в годы войны над иллюстрациями для «Гарма», она вовсе не занималась искусством ради искусства. С наступлением мира на смену карикатурам на Сталина и Гитлера и рисункам, отображающим ужасы войны, пришли иллюстрации, изображающие мрачные выжженные бомбежками пейзажи. В своих иллюстрациях Туве выводила на первый план главные проблемы воцарившегося мирного времени: дефицит продуктов, взлетевшие цены, регулирование потребления и вечную экономию. В то же время она отражала в своих рисунках бытовые вещи и явления, которые раздражали самых разных людей, и переосмысливала эти темы с помощью юмора и сатиры.

«Очищение от грехов войны», обложка журнала «Гарм», 1945

Это, среди прочего, такие темы, как порожденная временем жадность, избыток вещей и людское безразличие, а также стремительная интернационализация страны. В особенности ее забавляла оторопь, в которую впадали ее соотечественники при виде людей разных этносов, появившихся в Хельсинки перед летней Олимпиадой 1952 года.

Наступил мир, а вместе с ним начались судебные процессы над военными преступниками. Обычные люди также принялись переоценивать поступки, совершенные их знакомыми во время войны. Люди обвиняли друг друга прежде всего в фашизме и принадлежности к враждебному лагерю, а также в приверженности ложным идеалам. Каждый вынужден был защищаться. По-человечески понятно, что многие пытались скрыть или переиначить свою личную историю, деятельность в прошлом или убеждения. Над многими довлело чувство вины и стыда, и политическое покаяние было прямой необходимостью для тех, кто оказался на стороне проигравших. В этом отношении одним из самых интересных является рисунок Туве, опубликованный в «Гарме» в январе 1945-го. Темой его является как раз покаяние, ритуал очищения от прошлого и от его осуждаемых и поверженных идеалов. Туве изобразила некий огромный аппарат, на котором написано «Акционерное Общество „Метаморфозикум“» и ниже: «Отступники дня». Вверх прямо к жерлу аппарата бредет группа черных, как сажа, «отступников» в белых одеяниях, у кого со свастикой, у кого с латинской буквой Q. Свастика, разумеется, символизировала фашизм, а Q была первой буквой фамилии норвежского политика Видкуна Квислинга, который возглавлял марионеточное правительство оккупированной немцами Норвегии. Его имя стало нарицательным для предателя. В числе прочих в аппарат карабкается и угольно-черный муми-тролль. Машина гудит, дымит и извергает пламя и пепел. С другого ее конца на свет выходят незапятнанные создания в светлых одеждах, играющие на арфах или несущие в руках цветы. Нимбы вокруг их голов недвусмысленно заявляют об их полной безгрешности. Хотя картинка и забавна, тем не менее, поиск военных преступников и сопутствующая ему «охота на ведьм», как и осуждение общества, были реальностью, а не художественным вымыслом, и смешного во всем этом было мало.