Александр Казанцев - Мёртвая зыбь

— Дело не в героях, а в нежелательности автора этих новелл.

— Нежелательности? — не веря ушам, переспросил Званцев.

— Я перейду в ДЕТГИЗ, где мне предлагают ту же должность. Там остались старые кадры, наши люди. А здесь — равнение на новую волну шестидесятников, которые вскрывают язвы нашего времени, а поскольку вы рисуете светлый мир будущего, то вы закрываете своим читателям глаза на действительность и причислены к подпевалам, кричащим о коммунизме в нашем поколении.

— Но я не написал ни одного лакировочного произведения.

— Зато такие популярные фантасты, как братья Стругацкие пишут романы, где между строк бичуются наши порядки: оболванивание народа с помощью радио, глушение западных передач, концлагеря и рабский труд заключенных, всеобщее доносительство. И все это, конечно, на других планетах, но читатели догадываются, что так происходит вокруг нас. Им нравится, что писатели вслух сказали такое, и они объединяются в молодежные кружки, перерастающие чисто литературные интересы.

— Я всегда считал, что Стругацкие талантливо пользуются фантастикой, как Эзоповым языком.

— Ваше понимание их приема вам простить не могут. Вы посмотрите проспект задуманной здесь “Библиотеки современной фантастики”. Двадцать томов и ни одного с вашими признанными романами, несмотря на их популярность. Когда я указала на это заведующему прозой товарищу Сякину, он ответил, что “у нас молодежное издательство, и мы должны равняться на их вкусы, а не навязывать им вымышленное будущее, ничего общего не имеющее с миром, в котором живем.” Он говорит с голоса тех же Стругацких, Еремея Иудовича Парнова, ленинградца Варшавского.

— Так он же юморист! Его сатирическая фантастика имеет право на существование, но вовсе не как единственное направление в этом виде художественной литературы. Что же касается беспартийного товарища Парнова, то он добился рассмотрения на парткоме Союза писателей моего выступления по телевидению об Уэллсе перед показом в “Мире приключений”, созданном мною же совместно с режиссером Миллером. Я разъяснил парткому, что это было мое вступительное слово к фильму по повести Уэллса, где я позволил себе напомнить, что “Человек-невидимка” — трагедия безысходности ученого в капиталистическом обществе. И что Уэллс, умирая, отдал свой голос английской коммунистической партии. И никто не давал кому-либо исключительного права говорить об Уэллсе и подобное разбирательство в парткоме неправомерно.

— Какая наглость! — возмутилась Морозова. — Они и парторганизацию готовы подмять под себя!

— Насколько я понимаю, Вера Александровна, двери издательства для меня закрыты. Даже на полагающийся по договору массовый тираж “Против ветра” рассчитывать нечего. Но как быть с переизданием “Пылающего острова”? Договор заключен, и деньги по нему мне выплачены.

— Руководство, чтобы выйти из положения, собирает специальное заседание редакционного Совета с оправдательным для себя разгромом вашего романа. Он послан на весьма авторитетное рецензирование, в том числе в Академию Наук.

— Боюсь, что там мне не простили крамольной гипотезы о тунгусском метеорите, которая включена в пролог романа.

— Все равно издательство взыскать с вас деньги не сможет.

— Я сам верну их, если книга не будет издана.

— Вы войдете в анналы истории и будете занесены нашим главным бухгалтером Воробьевым в “Красную бухгалтерскую книгу редких авторов”, как исчезнувших мамонтов.

На этом Званцев распрощался с Морозовой и “Молодой Гвардией”, с твердым намерением издать “Пылающий остров” в другом издательстве и вернуть полученный в “Молодой гвардии” аванс.

И направился он в издательство “Советская Россия”, где принял участие в сборнике “Идущие в завтра”. По дороге ему припомнилась ломавшаяся на каждом шагу тачка, на которой он, студентом, вез свой багажишко с вокзала Томск I. Со сжатыми зубами чинил он спадающее колесо, и ехал дальше, сочиняя в свои тогдашние шестнадцать лет девиз на все годы:

Директор издательства Петров невысокий, плотный с живыми мальчишескими глазами на моложавом лице, встал из-за стола Званцеву навстречу со словами:

— Рад приветствовать у себя автора “Пылающего острова”!

— Я пришел предложить вам переиздать этот роман.

Директор попросил писателя сесть, и только после него сел сам, положив сцепленные кисти рук на стол:

— Переиздать ваш роман мы, конечно, можем, но при одном условии.

— При каком? — стараясь быть спокойным, спросил Званцев.

— Что ваш новый роман вы передадите для издания “Советской России”.

Званцев почувствовал, что кровь приливает к лицу. На такую двойную удачу он даже не смел рассчитывать. Видно, уму-разуму научила его в юности ломающаяся тачка! И шахматы воспитали способность, не падать духом в любом положении.

— Я охотно передам вам творческую заявку на новый роман. Если позволите, при вас изменю адрес: зачеркну “Молодая Гвардия” и напишу “Советская Россия”.

Петров с улыбкой протянул через стол вечную ручку Паркера c золотым пером, произнеся:

— Нормальная социалистическая конкуренция.

Званцев сделал на рукописи исправления и передал ее Петрову. Тот не просто принял ее, а, надев очки, углубился в чтение.

Званцев тщетно вглядывался в его непроницаемое лицо, стараясь уловить впечатление от прочитанного.

Закрыв последнюю страницу, директор снял очки, сразу помолодев. И весело глядя на фантаста, даже с каким-то задором сказал:

— Буду первым вашим читателем. Хочу побывать на всех трех непохожих планетах, и на Земле нашей через полвека. Вы уж наш древний переулок вблизи Красной площади сохраните как-нибудь. Авось через пятьдесят лет кто захочет переиздать ваш роман “Сильнее времени”. Какой срок в договоре запишем? Гончаров свой “Обрыв” двадцать пять лет писал. А как вы?

— Жюль Верн по договору с издателем каждый год по два романа выдавал. А я готов дать вам рукопись через два года после выхода в свет у вас “Пылающего острова”.

— Так не пойдет. Мы лучше обусловим во втором договоре срок выпуска переиздания. Bслед за социалистической конкуренцией проведем социалистическое соревнование между писателем и издателем. Идет? — и он озорно сверкнул глазами.

Вернувшись домой, Званцев нашел вежливое приглашение на обсуждение романа “Пылающий остров” на редакционном Совете “Молодой гвардии”.

Совет состоялся в конференц-зале нового здания издательства, куда выходили двери приемной директора и главного редактора. В зале стояли ряды стульев перед длинным столом дирекции, где, кроме незнакомых Званцеву руководителей издательства сидела и Вера Александровна, издали улыбнувшись Званцеву. Он занял место с краю во втором ряду по соседству с молодым человеком, оказывается, из ЦК Комсомола.