Александр Казанцев - Через бури

— Господин директор! Я еще даже не инженер и не только польщен, но поражен вашим интересом ко мне. Это я должен благодарить вас за пройденную мной здесь школу производства, контроля и личной ответственности. Я не увидел у вас сверхъестественного оборудования, но у меня появились идеи, как его создать.

— Вы видите, я не ошибся в вас.

— Напротив, вы не знаете, что я ничего не довожу до конца.

— О, смею уверить, у нас вы стали бы иным. Ваша соотечественница, госпожа Софья Ковалевская, профессор и доктор наук в Швеции, приобрела мировую известность. Это ждет и вас… у нас, — и он вопросительно уставился на Званцева поверх дорогих очков.

— Я не буду просить у вас срок на обдумывание, господин директор. Мне слишком дороги наши русские беды и непорядки. Я буду служить им, хотя и не стану Софьей Ковалевской.

Директор со строгим лицом проводил его до дверей кабинета.

Резкий звонок телефона прервал Сашины воспоминания. Он машинально схватил трубку и услышал испуганный голос телефонистки:

— Пожар, товарищ механик! Горят оба угольных склада на доменном дворе.

Званцев бросил телефонную трубку и пулей вылетел из комнаты. Он бежал, задыхаясь, под горку, к заводу, к складам древесного угля, которым загружали вагонетки скипового подъемника. Там стояли и рудодробилки, готовя для домен шихту. Справа и слева поднимались огненные стены. Beтep переносил по воздуху горящие головешки. Суетились беспомощные пожарные.

Званцев схватил чей-то балахон, обмакнул его в бочке с водой, с трудом дождавшись когда он промокнет, накрылся им с головой, оставив щелку для глаз, и ринулся между пылавших стен. Кто-то пытался удержать его, уверяя, что он ничем не поможет. Но он был механик и должен осмотреть камнедробилки. Званцев поступал скорее отчаянно, чем отважно. Огонь был со всех сторон. Балахон высох. Но он все-таки добрался до камнедробилок. Они были в порядке. Там было нечему гореть. Кто-то грубо схватил его под руку и повлек за собой.

— Сейчас же в поезд. Вещи там. Не хватало мне головешки вместо практиканта, которого в поджоге, чего доброго, заподозрят.

Горло перехватило у Саши, когда смысл слов Аскарова дошел до него.

Пришел в себя он уже в салон-вагоне. В окне поблескивала речка, отражая лесистый берег. Поезд круто разворачивался на повороте. За прудом мелькнули башни доменных печей, освещенные пламенем горящего на складах угля.

В Томске Сашу Званцева ждал сюрприз.

Семья была уже в сборе. Улыбающаяся Катя и радостная Нина, взявшись за руки, выбежали ему навстречу. Хозяйка-татарка что-то быстро говорила на своем языке. К Сашиному удивлению, Катя перевела, что та очень довольна возвращением хозяина.

— Ты выучила татарский язык?

Катя сделала загадочное лицо:

— Люди, долю живущие рядом, начинают понимать друг друга.

Таня ждала Сашу на кухне. Лицо ее было озабоченное и радости не отражало.

— Ну, как вы тут? — спросил Саша. — Я к вам прямо с пожара.

— Считай, что нa пожар и приехал, — сказала Таня.

— В чем дело?

— В институте объявлено об ускоренном выпуске инженеров, боюсь за себя, за проект еще не бралась.

— Не беда. Я тоже свой проект автоматического станка только начал. О том, чтоб в Белорецке что-нибудь сделать, не могло быть и речи. После поломки, крана во время испытания, о чем я писал, накануне отъезда загорелись склады древесного угля для доменной печи. Наверное, поджог. Аскаров меня сразу отправил, едва я из огня вышел, камнедробилки проверял.

— Ну и дурак! Что ты мог сделать? Если бы даже и случилось что с ними. Ни один рабочий, как ты, в огонь не пошел бы.

— Во всяком случае, мы имеем теперь сто тридцать три рубля в месяц промышленной и профсоюзной стипендий. Конец нищете!

Мария Кондратьевна сухо приветствовала зятя, спросив, что он привез ей с практики.

Саша развел руками. Мария Кондратьевна отвернулась. Вмешалась Катя и рассказала про Николая Ивановича, который хлопочет о создании еще нескольких плодо-пунктов, чтобы снабдить Сибирь своими яблоками.

На следующий день Саша был у декана Тихонова и сообщил подробности своей практики в Белорецке.

— Белорецк Белорецком, a «SKF» интересуется проектом твоего станка-автомата. Мы его за дипломный проект зачтем. Дипломного делать не будешь. Закончишь — и отправляйся на свой Белорецкий завод. Жену твою туда же отправим, как и заводского стипендиата Поддьякова. И еще Зотиков будет с вами. Три человека — это уже сила.

Конечно жаль что ты шведа отбрил. Он нашему институту был бы полезен.

В январе 1930 года проект «Станка-автомата А.П. Званцева» был готов. Снятые с него синьки за приличную сумму были проданы институтом шведской концессии, а Званцев первым из квадриги получил звание инженера. Неделями позже такое звание получили и Таня, и Дубакин. Катя разрывалась между мужем Юрочкой, назначенным в Иркутск, Таней Сашей, и уезжавшими в Белорецк, и Марией Кондратьевной с внучкой. Они отправлялись на заимку к деду. Решили полагающийся выпускникам месячный отпуск провести наполовину в Барнауле, а наполовину в Омске, у родителей Саши.

В марте месяце 1930 года инженеры по контрактации уже ехали в Белорецк.

В Тирляне, при виде маленьких узкоколейных поездов, Таня поморщилась и сказала:

— Боже! В какую дыру, загоняют меня!

Саше казалось, что у него отрастают крылья, которые принесут его к любимому заводу.

Мария Кондратьевна с маленькой Ниной должны были приехать позже, когда супруги Званцевы (кстати, Таня так и оставила себе фамилию Давидович) переедут в обещанный им особняк. Званцева на заводе ждали, и не только Мехов и Аскаров, но и секретарь райкома партии Гришкам и чекист Клыков.

Званцев, по приезде в свою длинную комнату, крайне не понравившуюся Тане, одновременно получил высокое назначение — главным механиком Белорецкого металлургического комбината, в то время, как Таню направили младшим конструктором в технический отдел, что она сочла личным оскорблением. И несправедлива была в претензии к Саше. В институте они с ним были во всем равны, а теперь он среди главных лиц завода, а ее оценили не выше чертежницы!

Клыков сказал Гришкану по поводу возвращения Званцева:

— Теперь труднее брать будет. Уфа вмешаться может, как-никак самостоятельная республика, Званцева Почетной грамотой наградившая.

— Ничего, — сказал Гришкан. — Повторение — мать учения. Чему-то мы с тобой, Клыков, уже научились.

— Разве что так, — зловеще усмехнулся в усы Клыков.

Своим назначением Званцев был ошеломлен. Но перед Таней не считал себя виноватым.

Встреча родителей Саши Званцева с Давидовичами произошла в Барнауле, па заимке Николая Ивановича. Собрались почти все. Не обошлось и без специально прикатившей на эту встречу Кати Дубакиной, отпустившей своего Юрочку повидаться с родными. Она вместе с отцом и матерью и четырехлетней Нинусей встречали омичей на вокзале.