Александр Казанцев - Через бури

Подошел Мехов, оставшийся помощником Званцева:

— Плохи дела, Петрович. Мороз-то какой! Ниже сорока. Промерзла на перекате Белая до дна. Вода поверх льда пошла и замерзает. Аскаров еще вчера подрывников посылал. Взрывали. Не помогает. «Козла» в домнах не избежать.

— Без жидкого металла в ковш не прыгнешь! Скажите, а пруд глубокий?

— Мы только у плотины мерим. А посередке — кто его знает. Ежели прорубь пробить, захлебнуться человеку хватит.

— Вот именно, пробить прорубь. Подсказано верно. Прикажите, Михал Дмитрич, пробить лед в трех местах и до дна замерить.

— Думал, шутить изволите, ан вижу всерьез пруд до дна выпить задумали. Чем хлебать-то его будем?

— С нас всерьез спросят. Видите, сам Клыков к нам пожаловал.

Чекист вразвалку подошел к механикам.

— Что? Работой своей любуетесь?

— Работать еще не зачинали, — ответил Мехов.

— И то верно. Осенью склады древесного угля горели. Никто не тушил.

— Разве его потушишь. Сам выгорел.

— Вот и «козел» в домне сам образуется, чего заботиться? От вреда не уйдешь, сложа ручки сидючи.

— Я на энергостанцию пошел. Насос там видел. Без дела стоит. Не знаете, зачем его выписали?

— А чтобы денежки государственные потратить кой-кому на выгоду. Я от вас, товарищ главный механик, записочку хотел получить.

— Опять включение просите? Перегружена станция, сами знаете.

— Знаю, знаю. Как беда на заводе, пожар или что, так их и нет, уехамши. Вот и сейчас за семейством куда не двинули бы.

— Я никуда не собираюсь.

— И верно делаете, а что записано пером, не вырубишь топором.

— Мне писать некогда. Насос надо на плотину перетащить, воду им из-под о льда выкачивать.

— Ой, Петрович, ладно выдумал! Мне и в голову не пришло воду из пруда выкачивать до сухого дна!

— Значит, пожар тушить собираетесь?

— Не тушить, а разогревать домну, чтобы «козел» не образовался.

— Ну, действуйте, действуйте, а то записочку о невыезде писать придется.

— Тьфу ты, пропасть! Да я из Белорецка сроду никуда не ездил. Пойду, организую Гришу-такелажника. Он мастер тяжких дел. С бригадой своей к утру бездельника доставит.

— Плотников мне пришлите. Эскиз приемника около всасывающих труб доменных насосов набросаю. Не самотеком вода к ним теперь пойдет.

— Не самотеком, не самотеком! Передайте своему Гришкану, что пруд сушить будем. Воды до весны хватит!

Званцев подошел к телефонной будке и приказал выключить свет в городе и осветить прожекторами плотину. Клыков возмутился:

— Вы что? Райком партии и ГПУ в темноте держать?

— Запасайтесь свечами.

— Ну, знаете ли… Мы с вами еще побеседуем при свечах! — крикнул Клыков в спину главному механику.

Когда Клыков днем снова явился на плотину, то увидел новую будку. Заглянул туда. Званцев помогал рабочим приладить к огромному электронасосу колено спускающейся глубоко в пруд всасывающей трубы. От будки к насосам доменных печей был проложен деревянный желоб, по которому выкаченная из пруда вода будет стекать в приемник этих насосов, куда прежде она поступала из пруда самотеком. Колено всасывающей трубы, опущенной почти до дна, никак не прилаживалось к установленному уже насосу.

Клыков когда-то был слесарем по канализации и невольно подсказал трудившимся рабочим:

— Прокладка здесь, ребята, нужна. Что, ваш главный не соображает?

— Так где ее взять такую, по толщине разную?

В будку вошел Званцев. Узнал о совете Клыкова:

— За помощь спасибо. Я велел к дому райкома для света кабель проложить. На складе видел толстые свинцовые листы. Вырубите, братцы, по диаметру кольцевую прокладку, а при затяжке она по толщине сама сядет.

— Трубы коленчатые без прокладки соединять разве можно? Чему их в институтах учат? — ворчал Клыков.

К гудку второй смены насос заработал. В кабинет главного механика пришли молодой и веселый доменщик, начальник цеха Ступников, и маститый сталеплавильщик, начальник мартеновского цеха Манжос.

— Ну, спасибо тебе, Петрович, — говорил коренастый бородатый крепыш. — Ко мне уж из ГПУ приходил дядя. Почему печь заглушил? А Ступников жидкого металла не дает. Даже в ковш не спрыгнешь. Подписку о невыезде пришлось дать, а мне в Тирлян до зарезу надо. Теперь лады будут. Ловко ты справился. Иди ко мне в замы, а я лыжи навострю. Не люблю подписок. С тебя не взял? Вот и с Саши Ступникова тоже. Вы молодые, а я в годах, потому и под подозрением.

Телефонный звонок оборвал беседу. Насос встал. Начальники цехов побежали, каждый к себе. Манжос успел крикнуть:

— Ну, механик, подводишь ты и себя, и нас под монастырь.

Званцев мчался на плотину. Запыхавшись, туда же прибежал и Мехов.

— С чего бы это, Петрович?

— Как с чего? Воздух попадает во всасывающую систему. Прокладку растрясло. А какой-то идиот из свинца ее сделал.

— И кто же до этого додумался?

— Я, Михал Дмитрич, я! Разве вам пришло бы это в голову?

Мехов отрицательно покачал головой:

— Но мне и насос поставить в голову не пришло. Что делать будем?

— Свинец подсказал. Прокладка обжалась по месту. Модель с припуском сделаем, отольем чугунную, отшлифуем и заменим свинцовую, что нас подвела, — решил главмех.

— Ей спасибо сказать надо. Чугунная по ней будет сделана, — отозвался старый механик.

Пока соединение развинчивали и вынимали прокладку, в будке появился начальник чугунолитейного цеха Поддьяков. Он с лету понял все и унес прокладку в модельный цех.

— Раньше, чем через неделю, в отшлифованном виде не получишь, — заверил он Званцева.

— Но домна столько ждать не сможет, поэтому… — и Саша хлопнул себя по лбу. — Поэтому мы будем каждое утро ставить по новой свинцовой прокладке. А домны будут работать на полную мощность.

Десять дней и десять ночей провел Званцев без сна, всюду вникая и все проверяя. Наконец, прочная, сделанная точно по прилегающей свинцовой, чугунная прокладка встала на место. После трех контрольных дней Званцев успокоился. Ни одного дня простоя горячих цехов. Никто не знал, чего это стоило Саше Званцеву, никто, разве что Таня. Она ответила обеспокоенному Косте:

— Истинный командир производства должен заставлять работать подчиненных, как генерал, который бросает в бой солдат, а не стремится заменить своими талантами всех и вся. Не дорос он пока до больших должностей. Ему бы мельницу глупую вычерчивать. «Наполеонами производства» не рождаются.

Косте стало горько за друга.

Ехать за бабушкой и дочкой Тане не пришлось. Пришла из Барнаула телеграмма, что гостившая на заимке Катя проводит Марию Кондратьевну с Ниной до Новосибирска и там посадит в московский поезд, с которого они сойдут в Тирляне. Там их надо встретить.

Аскаров наградил главного механика за пуск насоса, спасшего домну, великолепной собакой — овчаркой, помесь с волком, по кличке Волк, и выделил Тане салон-вагон в узкоколейном поезде.