Дмитрий Шелестов - Время Алексея Рыкова

Эта квартирка — островок живой памяти о них, о просто обычных днях и днях светлых, радостных, но и днях наползавших сталинских сумерек. Когда их тень впервые коснулась семьи Рыкова? Наверно, уже в тот декабрьский вечер 1930 года, когда закончились последние часы работы Алексея Ивановича на посту главы Советского правительства. Наталия Алексеевна навсегда запомнила, как отец привел её, 14-летнюю школьницу, в здание Совнаркома, сам отомкнул дверь кабинета Ленина, и они, взявшись за руки, долго стояли там, погруженные в его торжественную тишину.

Этот эпизод символичен. Рыков был не просто преемником Ленина по должности руководителя правительства, но и революционером-ленинцем по своему существу и нравственному облику. Именно это определило всю жизненную судьбу человека, чьи имя и фамилия смотрят на читателя с обложки этой книги. Но перед ними есть ещё одно слово — «время». И может, с него-то, точнее, с того его отрезка, когда фамилия Рыкова стала привычной для центральных полос советских и зарубежных газет, и стоит начать наш конкретный разговор?

В июле День Конституции? Да, это так, хотя теперь и забылось, что впервые такой всесоюзный праздник был введён в середине лета 1923 года. В пятницу 6 июля того года в Андреевском зале Большого Кремлёвского дворца — ныне этого зала нет, его объединили в начале 30-х годов с соседним Александровским и перестроили в нынешний широко известный Зал заседаний, — раздались шумные, как было принято писать в газетных репортажах того времени, аплодисменты. Вторая сессия ЦИК СССР первого созыва утвердила Конституцию образованного на исходе 1922 года многонационального Советского социалистического государства, и эта июльская дата окрасилась в календарях 20-х — первой половины 30-х годов праздничным цветом. Одновременно в ту же кружащую тополиным пухом пятницу было создано первое правительство нового государства — Совет Народных Комиссаров (СНК, Совнарком) СССР.

Об образовании СССР написано немало. Но так случилось, что эта литература десятилетиями была почти безымянна, вернее, ограничивалась определённым кругом фамилий, и, пожалуй, даже не каждый историк ведает сегодня, каков был первый состав правительства СССР или кто стоял во главе общесоюзного ЦИК. Да и аббревиатуры начальных советских лет, впервые, кстати, распространивших телеграфный стиль сокращений, нередко смущают нынешних читателей. Ведь, к примеру, был не только ЦИК СССР — Центральный Исполнительный Комитет Советов СССР, но и ВЦИК — Всероссийский ЦИК, точнее, ЦИК Советов РСФСР, а также и ВУЦИК — Всеукраинский ЦИК, или ЦИК Советов УССР.

Могут сказать, что это детали, даже мелочи. Возможно, если речь идёт об аббревиатурах, подобное замечание и справедливо. Но это такие детали, без знания которых, как и других «тысячей мелочей», никакую эпоху «не прочитаешь». Что касается персонального, употребляя казённую терминологию, состава высших государственных органов СССР, то именно безликость освещения деятельности этих органов явилась одной из наиболее важных причин того, что сама их деятельность стала размываться в некоем белом (точнее, сером) пятне, сводиться только ко все более зыбким контурам, к тому же нередко искажённым.

Есть мудрое изречение, что не место красит человека, а человек — место. Однако «окрашенное» человеком место (не только как должность, но и в широком значении этого слова) становится важной приметой исторического действа.

«Начинается земля, как известно, от Кремля», — кажется, так сказал Владимир Маяковский. С марта 1918 года, после того как к перрону московского Николаевского (ныне Ленинградского) вокзала прибыл из Петрограда специальный поезд, из которого вышли В.И. Ленин и другие члены правительства РСФСР, «вторая столица», как именовали Москву более двухсот лет (с 1712 года), не просто вернула себе статус главного города страны, но и постепенно стала символом рождающегося мира социализма, а её древний Кремль, обретя новую жизнь, как бы сфокусировал этот символ.

Вместе с тем теперь как-то забылось, что поначалу, так сказать, государственно-политическая география советской столицы складывалась совсем не легко — город не был приспособлен под эту «географию», она вторглась в его жизнь властно-неожиданно, размещая в особняках, дворцах, гостиницах и просто крупных зданиях, в том числе порой и жилых, учреждения центральной власти.

Так в Москве появились Дома Советов административножилого назначения. Первым и вторым Домами Советов стали именоваться расположенные в центре города гостиницы «Националь» и «Метрополь». Третий Дом Советов находился на Садово-Каретной улице, расположившись в здании Духовной семинарии и его флигелях. Здесь останавливались делегаты различных съездов и конференций, отчего вместо Божедом- ского переулка на планах Москвы появилась Делегатская улица. Пятый Дом Советов был полностью жилым и занимал бывшие доходные дома неподалёку от Кремля, в Шереметьевском переулке (ныне улица Грановского). Ещё ближе к Кремлю, на Воздвиженке, находился четвертый Дом Советов. О нем и об улице, на которой он располагался, стоит сказать чуть подробнее.

Сегодня нет такого москвича, да, пожалуй, и приезжего, хоть недолго побывавшего в столице, который не знал бы шумный и оживлённый Калининский проспект. Он берёт начало от встроенной в склон кремлёвского холма Кутафьей башни и в этой своей старомосковской части в дореволюционное время назывался Воздвиженкой — когда-то на этом месте стоял Крестовоздвиженский монастырь. Ныне её название мало кто помнит, как мало кто знает и то, что к началу 20-х годов она одной из первых очнулась от старомосковской полупровинциальной спячки, стала по-своему центральной улицей столицы.

Именно здесь, на Воздвиженке, напрямую соединенной через Кутафью башню и Троицкие ворота с Кремлём, где в 1918–1923 годах работал и жил В.И. Ленин, а также поселились Я.М. Свердлов, Л.Д. Троцкий, Л.Б. Каменев, А.И. Рыков, М.И. Калинин, И.В. Сталин и некоторые другие высшие руководители, разместился в наскоро переоборудованных помещениях ряд важных учреждений.

Не случайно, что Воздвиженка быстро потеряла свое «монастырское» название: в первые советские десятилетия она именовалась улицей Коминтерна. И тоже не случайно. У её истока, в здании, стоящем неподалёку от Кутафьей башни, напротив торца Манежа, долгие годы находился Исполком Коминтерна — ИККИ. Здесь наездами из Петрограда бывал Г.Е. Зиновьев, совмещавший в 1919–1926 годах должности председателя ИККИ и председателя Петросовета. До весны 1929 года сюда регулярно приходил Н.И. Бухарин, возглавивший ИККИ с 1926 года. Это здание как бы хранит память о работавших здесь интернационалистах, в частности об И.А. Пятницком, бывшем в начале века одним из агентов ленинской «Искры», а в 20-е — первой половине 30-х годов — секретарем Исполкома Коминтерна.