Иван Майский - Воспоминания советского посла. Книга 1

Во-первых, английская революция XVII в. шла под религиозным знаменем. Борьба классов — буржуазии и помещиков — за политическую власть была облечена в вероисповедные одежды. Пуританизм для Кромвеля играл примерно такую же роль, как учение Руссо для деятелей Великой Французской революции. И так было могущественно влияние этой революционно-религиозной идеологии XVII в., что созданные ею традиции сохранились в сознании трудящихся вплоть до XX столетия.

Во-вторых, в Англии в течение ряда веков церковь не была единой, строго централизованной организацией, тесно сросшейся со светским государством и всегда и во всем его поддерживавшей. Здесь религиозная жизнь текла различными руслами и ни одному из них не удалось стать безусловно господствующим и подавить все остальные. Правда, одна из многих существовавших здесь церквей стала под именем «англиканской» государственной церковью, но даже в настоящее время она охватывает не больше 25% всего населения страны. А остальные 75%? Остальные 75% ходят в «сектантах» или, как здесь говорят, «в свободных церквах». Среди этих «свободных. церквей» находят отражение все цвета политического спектра от крайних правых до крайних левых, — надо ли говорить, однако, что подавляющее большинство религиозных течений Великобритании (как официальных, так и «свободных») является противником революции и в лучшем случае стоят на «фабианской» точке зрения?.. Все церкви равноправны. Нет никакой дискриминации. И рабочий, даже передовой, отдавая дань вековой традиции и предрассудку, ищет и находит какую-либо «церковь» по своему вкусу и умонастроению. Так, например, в лейбористских кругах весьма популярна секта «веслеянцев», насчитывающая в рядах пролетариата сотни тысяч своих последователей. Очень многие рабочие лидеры принадлежат к этой секте и в молодости выступали в качестве ее «местных», т. е. добровольных проповедников.

Авторитету религии в Англии сильно способствовала видимая политическая «независимость» (часто более кажущаяся, чем действительная) многих сект или «свободных церквей». Некоторые из них нередко выступают с резкой критикой светской власти, а также существующего общественного порядка. Бывали случаи, когда видные представители «нонконформизма» (другое название для «свободных церквей») решительно становились на сторону народных масс, иногда даже являлись лидерами революционных движений. Достаточно напомнить хотя бы имя «веслеянского» священника Стефенса, одного из вождей «чартизма». И это был далеко не единственный пример. «Независимость» нонконформистов производила сильное впечатление на настроения масс. Массы начинали думать: государство — одно, а религия — другое, их нельзя смешивать. И церкви тоже бывают разные: есть плохие церкви, стоящие за богатых, и есть хорошие церкви, сочувствующие трудящимся, такие церкви надо поддерживать. В результате в умах миллионов простых людей складывалось убеждение, что можно самым решительным образом бороться против реакционного правительства, и вместе с тем оставаться добрым христианином.

В такой обстановке даже государственная англиканская церковь вынуждена была всячески вуалировать свою связь с правительством и в этих целях иногда играть в оппозицию (конечно, притворно-беззубую). Еще чаще в острые моменты она выступала в роли примирителя между правительством и массами. Англиканская церковь любила также щеголять показной «терпимостью» в отношении каких-либо «радикальных священников», изредка появлявшихся среди ее служителей. Вот сейчас, например, в Лондоне сильно шумят по поводу «очень левых» проповедей священники Темпля. Никто ему не пытается зажать рот. Да и для чего ми было бы делать? Один Темпль среди тысяч вполне «лояльных служителей» англиканской церкви погоды не сделает — зато какой большой политический капитал на таком «либерализме» заработает себе церковь в массах!

А конечный результат? Позволю проиллюстрировать его одной красочной сценой, свидетелем которой недавно был я сам.

Я узнал, что в одной из провинциальных церквей выступает основатель и лидер Независимой рабочей партии Кейр-Гарди, и поехал туда его послушать. Сначала была настоящая церковная служба. Потом, когда все молитвы были сказаны, все псалмы пропеты, наступил момент проповеди. На церковную трибуну вышел Кейр-Гарди. Со своим ясным и открытым лицом, с густой шапкой снежно-белых волос, окружавших его голову, подобно райскому сиянию, он походил на одного из тех пророков, лики которых так часто можно видеть на стенах храмов. Темой для своей проповеди Кейр-Гарди избрал евангельский текст: «легче верблюду пройти сквозь игольное ухо, чем богатому войти в царство небесное». От этого изречения он оттолкнулся, а затем и пошел, и пошел! С гневом громил Кейр-Гарди все скверны капиталистического общества, осыпал проклятиями буржуазию, звал пролетариат к борьбе за социализм. А чем закончил? Закончил Кейр-Гарди свою речь приглашением поддержать на ближайших выборах Рабочую партию, единственную партию, которая защищает интересы рабочих. Опять избирательный бюллетень в качестве высшего арбитра во всех, политических вопросах!

Огромная толпа, до краев переполнявшая церковь, была захвачена, увлечена, взволнована до глубины души бурным красноречием Кейр-Гарди. Со всех сторон неслись сочувственные клики, глаза слушателей горели, к трибуне проповедника протягивались судорожно сжатые руки. Когда Кейр-Гарди кончил, аудитория, точно морской прибой, взметнулась единодушным гулом одобрения. Все поднялись со своих мест. Толпа расступилась, образовав длинную узкую дорогу, и Кейр-Гарди прошел по ней к выходу, точно Христос, покидающий храм. На паперти Кейр-Гарди окружила группа детей разного возраста. Они что-то пели, кричали, смеялись, махали ручонками, а Кейр-Гарди с улыбкой гладил их головы и добродушно отбивался от их атак. Сцена получалась почти евангельская.

Я смотрел и не верил своим глазам. Где все это происходит? И когда?.. Это происходит в Англии XX столетия! В сердце современной техники и культуры! В могущественнейшей капиталистической стране наших дней!..

Вот те три главные внутренние цепи, которые сковывают сейчас британский пролетариат. Надо ли при таких условиях удивляться, что фабианство, постепеновщина являются основной политической идеологией здешнего рабочего движения?..

Таков факт. Каково его происхождение? Я много думал на эту тему. Могу пока высказать лишь одну гипотезу, которая кажется мне довольно вероятной. Вот она.

Англия — остров. 35-километровая полоса воды, отделяющая Англию от континента, на протяжении минувших 900 лет являлась барьером, охранявшим ее от иностранных вторжений. В результате здесь не создалось сильной сухопутной армии, как то случилось во Франции, Германии, России, которым нужно было всегда защищать свои границы живой силой. Данное обстоятельство имело большие политические последствия. Господствующие классы континентальных государств, располагавшие крупными армиями, употребляли их не только для борьбы с внешними врагами, но также и для укрепления своего положения внутри страны. Опираясь на пушки и штыки, они чувствовали себя гораздо более независимыми от народных масс, меньше боялись этих масс и меньше с ними считались. Ибо в случае крайности они могли для защиты своих привилегий открыто апеллировать к силе.