Виктор Корчной - Шахматы без пощады

Петросян был, пожалуй, неплохо подготовлен к матчу и держался первые пять партий. В шестой Петросян позволил себе применить дебютную схему, которая принесла ему успех в решающей партии матча со мной. Фишер, конечно, эту партию знал. И без особого труда опроверг сомнительное дебютное построение. Следующие три партии Петросян тоже проиграл, и матч закончился.

По возвращении в Москву Петросян стал говорить и писать о каких-то потусторонних силах, которые, якобы, помешали ему играть. Единственный из проигравших Фишеру, он не был наказан властями за проигрыш…

В начале 90-х годов историки XX века стали говорить и писать о политическом застое в Советском Союзе, процессе, который, по их мнению, начался в конце 60-х годов. Особенно этот процесс, говорили историки, стал заметен в дальнейшие годы, одной из причин которого было то, что руководители страны с возрастом, с развивающейся старческой немощью, тем не менее, не уходили со своих постов, а бездеятельно ожидали естественной смерти и последующего пышного захоронения. По-видимому, застой коснулся всех сторон жизни страны: политической, экономической, культурной, спортивной. Затронул он и шахматы. Не буду называть имен. Пусть читатель сам решит — кого следовало бы назвать представителем застоя в шахматном мире… Но вот в конце года состоялся международный турнир в Москве. Победили Штейн и Карпов — по пять выигрышей, остальные ничьи. Уже этот результат свидетельствовал о начале деградации советской шахматной школы. Для сравнения — я выиграл шесть партий и получил специальный приз за наибольшее количество побед. Но я и проиграл шесть партий, и в итоге остался без денежного приза. Однако своим творчеством я был удовлетворен.

Вместе с одним из победителей турнира в Москве я поехал на рождественский турнир в Гастингс. Карпов играл там блестяще, но за два тура до конца я все же оказался неподалеку. Исход соревнования должна была решить партия между нами. Я ее выиграл, на удивление, даже без особого сопротивления со стороны своего сверхчестолюбивого противника. Теперь перед последним туром я опережал Карпова на полочка. У меня была партия черными с Найдорфом, у него — белыми с Марклендом. Очевидно, он опасался, что я буду готовить Маркленда, поэтому в дебюте он избрал систему, которую раньше не применял. Я сыграл вничью, а он отложил несколько лучший эндшпиль. Помочь Маркленду? Я вспомнил подвиги Петросяна — его работу против Таля в 1959 году, против Кереса в 1962-м… Нет, у меня своя гордость! Пока Карпов за стеной анализировал свою позицию, я нарочно шумел у себя в комнате, давая ему понять, что меня сейчас, кроме музыки, ничто не занимает. Партию он выиграл; мы разделили первое место.

Двадцать лет спустя после описываемых событий Анатолий Карпов высказался. В книге «Сестра моя Каисса» (Нью-Йорк, 1990) он заявил, что матч Петросян — Корчной 1971 года был решен заранее — в Спорткомитете СССР, и что за проигрыш матча мне было обещано участие в трех международных турнирах. Как прокомментировать это заявление?! Нравственно нечистоплотные люди искусно распространяют зловонные сплетни. Страдает в результате экология Земли…

Шахматы занимали в СССР совершенно исключительное положение. В стране, где, казалось бы, любая мысль находилась под контролем властей, шахматная мысль была одной из тех редких, которые не контролировались. По этой, именно этой причине А. Алехин предсказывал расцвет шахмат в Советском Союзе. А вот как пишет об этом феномене искусствовед, дочь И. Болеславского Татьяна: «Шахматы… давали играющим в них иллюзию независимости. По крайней мере, во время партии ты был хозяином положения. Вот почему в зажатой тисками идеологии стране интеллигенция так тянулась к шахматам. Государство так и не заметило эту, таящуюся в шахматах, силу независимости и сделало их предметом национальной гордости». («64 ~ Шахматное обозрение» № 9—10, 1994.)

В 1972 году мне довелось участвовать в съемках в профессиональном кино. Фильм этот был о шахматах, назывался «Гроссмейстер». Я играл тренера паренька, который стал гроссмейстером. Фильмов о шахматах тогда совсем не было, сам факт его появления радовал. Но сценарий был слабеньким. Актеры говорили, что я оказался лучшим по исполнению в фильме — небольшой комплимент для профессиональных артистов, меня окружавших.

Судя по моей шахматной игре, пора было менять профессию. В то время я увлекался астрологией; звезды говорили, что у меня наступила положительная полоса. Однако в действительности в каждом соревновании мне приходилось очень мучиться. В рамках соревнования СССР — Югославия я играл небольшой матч с М. Матуловичем. Поначалу я этот матч проигрывал. Пришлось на нервах выиграть две последние партии, чтобы победить. Турнир IBM в Амстердаме с легкостью выиграл Полугаевский. Чтобы не ударить в грязь лицом, мне пришлось на финише выиграть пять партий подряд! А наука утверждает, что нервные клетки не восстанавливаются…

Вспоминается и такое соревнование 1972 года — чемпионат СССР по блицу. 20 гроссмейстеров играли пятиминутки, двухкруговой турнир в течение двух дней. Игра проходила в Москве на стадионе «Динамо». Нужно было доехать до стадиона на метро или троллейбусе, а потом пройти метров 800 вглубь стадиона. На второй день я чуть-чуть опоздал к началу. Пришлось вспомнить молодость и бежать эти 800 метров. Я примчался в зал в 17 часов 3 минуты. Предстояло играть черными с Холмовым. Мои часы шли, у меня оставалось две минуты. Удивительная пунктуальность! Не так часто подобная точность наблюдается в городе Москва… Я сделал ничью. В итоге турнира первое место разделили Карпов и Тукмаков. Я поделил третье место, кстати, с Холмовым.

Олимпиада в Скопье 1972 года. Очень трудно складывалась игра у меня, да и у всей советской команды. Борьба с венграми и югославами шла очко в очко до самой последней минуты последнего тура. Я выступил неплохо, но два раза мне страшно повезло. Болгарин Трингов в ничейном положении забыл положить запись партии вместе с записанным ходом в конверт. А в матче с Кубой неопытный судья не понял, что я на сороковом ходу просрочил время, и велел Сильвино Гарсия записать ход. При доигрывании я выиграл ту партию. А может быть, в моем везении решающую роль сыграли звезды?! В последнем туре Олимпиады я обыграл румына Чокылтя. Он жаловался потом, что я страшно бил по часам. Ничего не помню, не нарочно это было. Страшное напряжение — мое, да и всей команды — отразилось на моем поведении…

Бледно играл я и на Мальорке, хотя и сумел разделить первое место с О. Панно и Я. Смейкалом.