Филипп Бобков - КГБ и власть

К нашему прилету дебош на площади закончился. Мы лицезрели его последствия.

Столица Казахстана произвела удручающее впечатление, особенно центр — площадь Л. И. Брежнева, где находилось здание ЦК компартии Казахстана. На площади и прилегающих улицах увидели несколько догорающих автомобилей, всюду валялись осколки стекла, булыжники, палки, железные прутья — следы происходившего здесь побоища. Едва вошли в здание ЦК партии, почувствовали, как напряжена обстановка здесь. Колбин, Назарбаев и другие руководители явно нервничали. По отдельным замечаниям Колбина стало ясно, что основную вину за все, что произошло, они возлагают на Председателя КГБ Мирошника, не обратившего должного внимания на козни кунаевских ставленников, якобы организовавших эти провокационные выступления. Возникло даже подозрение, будто бы Мирошник сознательно утаил от Колбина информацию о готовящихся выступлениях студентов.

Все осуждали Кунаева, который отказался выступить на митинге и призвать собравшихся на площади поддержать избрание Колбина. Однако мы сразу заметили: и в оценках событий, и в отношении к избранию Колбина среди членов бюро ЦК компартии Казахстана не было единства. Больше других нервничали Назарбаев и Камалитденов. Они были явно недовольны поведением приехавших из Москвы работников аппарата ЦК КПСС, особенно тех, кто прежде обещал им поддержку.

Единственное, в чем все сошлись, это то, что выступление студентов организовано Кунаевым и его сторонниками. Соломенцев потребовал выявить организаторов массовых беспорядков, он был уверен, они возникли отнюдь не стихийно. Это заговор, считал он, а раз так — должен существовать штаб, планировавший такого рода выступления и руководивший ими. Вспомнили даже слухи, якобы супруга Кунаева, вылетевшая накануне из Москвы, заявила в самолете о готовящейся акции протеста по поводу освобождения Кунаева от должности.

А между тем события развивались по довольно примитивной схеме. Брожение среди студентов нескольких вузов Алма-Аты началось вскоре после сообщения об освобождении Кунаева. В народе он пользовался популярностью и в самом деле сделал для республики немало. И хотя ему пытались навязать обвинения в коррупции, ничего из этого не вышло: Кунаев не был аскетом, но его бескорыстию могли бы позавидовать многие. Правда, в его ближайшем окружении оказалось немало людей, замешанных в подозрительных делах. Они-то и выступили подстрекателями беспорядков, воспользовавшись экспансивностью молодежи. Свою лепту внесли и некоторые преподаватели вузов, отличавшиеся националистическими настроениями.

Утром 16 декабря студенты стали стекаться к площади перед зданием ЦК компартии Казахстана. Все лозунги и плакаты призывали к отставке Колбина, требовали избрать вместо него казаха, при этом назывались конкретные кандидаты. Перед собравшимися выступили несколько руководителей республики, пытаясь уговорить их разойтись, но все было безрезультатно.

Обстановка накалялась с каждым часом, появились ораторы, склонившие на свою сторону студентов, наиболее экстремистски настроенные начали призывать к штурму здания ЦК.

В целях недопущения беспорядков к площади приказали подтянуть внутренние войска, а само здание ЦК охраняли курсанты пограничного училища. У солдат не было огнестрельного оружия.

Уговоры не увенчались успехом, зато дали результат призывы подстрекателей. Собравшиеся на площади с громкими криками бросились на штурм здания ЦК, пытаясь опрокинуть шеренги солдат, милиции и пограничников. Завязалась драка. В ход пошли колья, арматура, камни, солдаты вынуждены были применить ремни и дубинки.

Разбушевавшиеся хулиганы подожгли несколько автомашин, разгромили витрины двух магазинов неподалеку от площади. Число погромщиков множилось. Попытки усмирить толпу оказались безрезультатными. Появились раненые с обеих сторон, и был зверски убит дружинник — работник местного телевидения. я видел потом кадры видеозаписи, и меня поразила жестокость возбужденной толпы. Здесь уместно сказать, что потом называлось самое разное число погибших. Их исчисляли сотнями. Я должен свидетельствовать официально: во время описываемых событий погибло три человека. Это уже упомянутый мною дружинник Савицкий и шестнадцатилетний русский мальчик, заколотый ножом в автобусе довольно далеко от площади: он что-то дерзкое сказал кондуктору и стоявший рядом вонзил ему нож в сердце. Третий погибший — казах, раненный в драке на площади и скончавшийся через три дня.

К тому времени, когда мы прибыли в Алма-Ату, столкновения между теми, кто охранял здание ЦК, и нападавшими уже прекратились, и все занялись поисками виновных.

Первейшая задача комиссии из Москвы — установить спокойствие в городе, а это мог сделать только сам народ. Поэтому мы настаивали на том, чтобы народные дружины вышли на улицы. А руководители республики возлагали все надежды на помощь армии. Когда я увидел, как на одном из совещаний нажимают на командующего округом генерала армии В. Н. Лобова, я понял: необходимо проявить твердость.

— Армию использовать нельзя, — заявил я. — Ее участие должно ограничиться охраной объектов. Армия не должна идти против народа.

Эта позиция имела принципиальное значение, ибо и без того в республике бушевали националистические страсти, раздавались призывы громить русских, которых почти не было среди бунтующих манифестантов.

Надо отметить еще одно обстоятельство. Появилось много желающих характеризовать алма-атинские события как массовое народное движение. Могу засвидетельствовать: в волнениях в Алма-Ате принимало участие не более десяти тысяч человек и происходили они только на площади Л. И. Брежнева и нескольких прилегающих улицах. Весь город продолжал жить своей обычной жизнью, в других же городах Казахстана было просто спокойно. По-моему, только в Павлодаре прошел митинг, на который собралось около двухсот человек.

В первую же ночь после нашего приезда прошло несколько заседаний бюро ЦК компартии Казахстана с участием московской делегации.

Мне запомнилась одна деталь: кто-то настойчиво говорил о том, что едва ли не главным зачинщиком беспорядков был знаменитый казахский поэт Олжас Сулейменов. Действительно, толпа требовала, чтобы он выступил на митинге. Но когда я спросил у казахских товарищей, где Сулейменов, Камалитденов ответил, что он уехал из города и его не нашли. Позже я узнал, что Олжас Сулейменов был в те дни в городе, хотел выступить перед согражданами, но ему не дали этого сделать. У меня закралось сомнение; так ли уж хотели некоторые руководители республики установить там порядок… Недаром они обвиняли во всем сторонников Кунаева.