Леонид Дядюченко - Какая она, победа?

Алай, весь Памир, где еще заниматься альпинизмом, как не в Оше? Есть

люди. Желающих целый список. Но как заниматься, если нет ни одного

конца веревки? Ходить с бельевой?

Познакомился с Фрейфельдом. Оказывается, этот старший инженер по

нерудным полезным ископаемым, грузный, большой человек с обвислыми

украинскими усами, которого Толя столько раз встречал в Геологическом

37

городке, тоже альпинист, причем со стажем, перворазрядник! Нашли общий

язык. Стали неразлучны. Однажды в горах разбился парень — студент,

приехавший в экспедицию на геологическую практику. То, в чем не могли

убедить ходатайства и просьбы, доказал несчастный случай. Был организован

спасательный фонд. Появились подтриконенные ботинки, веревка,

тяжеленные геологические спальные мешки. Бог с ними, что тяжелые,

главное, можно ходить в горы!

Как-то пришел к Примакову насчет освобождения от работы, положил

на стол список.

— Не на прогулку же, Иван Андреевич. Да и сколько там, четырнадцать

человек!.

— Да-а, — сказал Примаков, — а у нас всего семьдесят три. Садись,

Толя. Разговор есть. Растолкуй мне, пожалуйста, из чего складывается фонд

заработной платы, на что предприятие живет? Разъяснишь, растолкуешь, как

быть, чтобы и тебя уважить, и чтоб было чем зарплату платить рабочим,

подпишу без слова. Не сможешь, ну что ж, не взыщи.

ПИК ЛЕНИНА. ВИТОЛЬД ЦВЕРКУНОВ

Снова пришло лето, и снова Толя засобирался в горы. Думал в школу

инструкторов поехать, очень уж смущало то обстоятельство, что пытается

секцию вести, а сам даже не инструктор. Конечно, и узлы может показать не

хуже инструктора, и на скалах кое-кому нос утрет, но разве в этом дело? Вот

Шубин. По нынешним меркам, не очень сильный альпинист, наверное. И

восхождений рекордных нет. И с крючьями шлямбурными вряд ли когда

работал. Да и на обычных высотах не очень крепко себя чувствовал: чуть

поднимется за рубеж 4100, и голова разболится, кровь из носу может пойти. .

Низкий потолок, словом, у человека, много ли тут нужно говорить. А вот

инструктор. Настоящий. У Шубина получалось главное: люди учились

видеть чуточку больше, чем позволяли светозащитные очки, разрядные

38

нормативы и ботинки впереди идущих. . А у Толи семь классов. И экзамены

на аттестат зрелости он сдавал в машинном отделении крейсера «Петропав-

ловск», в ночные смены трубонарезного цеха. Месяц, прожитый в Ала-Арче,

явился для него университетом, и он намерен продолжить образование.

Он едет на Кавказ. В Джан-Туган. В школу инструкторов.

А тут новость. Киргизские альпинисты во главе с Алимом Романовым

собираются на пик Ленина. На Балинского пришел из Фрунзе вызов, и скрепя

сердце Иван Андреевич пожелал Толе удачи. Через несколько дней Толя бил

ступени на ледовых взлетах пика Семенова-Тян-Шанского. К восхождению

на пик Ленина допускались лишь те, у кого в послужном списке были

«четверки». У Толи «четверок» еще не значилось.

Пик Ленина — «пятерка». Но особая «пятерка», за нее вручался

номерной жетон с изображением Владимира Ильича Ленина. 7134 метра.

Третья по высоте гора страны. Говорили, что в столь солидной высоте и

заключена главная сложность предстоящего восхождения, и разговоров о

том, насколько трудно преодолевается этот высотный барьер, было

предостаточно. И когда после долгой подготовки, забросок и

акклиматизационных выходов группа вышла на маршрут, Толя невольно

ожидал, когда придет черед этому моральному спаду, этой физической

депрессии, этим приступам горной болезни и обморочного удушья по ночам,

о которых так много рассказывалось внизу, на вечерних посиделках за

кружкой чая. Особенно удушье. Знатоки рекомендовали спать особым

способом, как-то полусидя, что Толя в первую ночь и пытался осуществить

Попытка не удалась, он куда-то сползал, и все последующие ночи спал как

спалось, ничуть от этого не страдая.

Не было и морального спада. Был моральный подъем. Собственно,

заслуга в этом принадлежала скорей всего Алиму Романову. Он сумел так

подготовить ребят, что с продвижением к вершине пика они приближались и

к пику спортивной формы. Все только входили во вкус работы и у

вершинного тура были почти в полном составе — двадцать один человек.

39

Наверное, действовало и присутствие Витольда Цверкунова; его

пригласили в киргизскую экспедицию не только в качестве тренера, скорее

как дорогого и почетного гостя. Этот московский альпинист стал известен

после трагических событий на пике Победы, где в 1959 году потерпела

бедствие экспедиция узбекских горовосходителей. Тогда под пиком Победы

отсиживалось много групп. И только Витольд Цверкунов и преподаватель

физкультуры из Алма-Аты Алексей Вододохов нашли в себе мужество выйти

в страшную непогоду на поиски попавших в беду людей, пробиться к ним

сквозь буран на 6400, на северный гребень этой жестокой вершины, и

спасти. .

И вот в свободную минуту можно сесть рядом с Витольдом и попросить

рассказать про Победу. Это здорово, когда рядом идет такой человек.

Здорово, что рядом пыхтит Владимир Яковлевич Фрейфельд, которому

нелегко хотя бы потому, что он намного старше всех. А вот не сдается. .

Хорошо, что рядом свои, ошские, ребята: школьный учитель Гена Ахсанов,

геолог Паша Зайд, свои, теперь уж свои, фрунзенские ребята: столяр Володя

Кочетов, инженер-геофизик Ольгерд Ленгник, студент-дипломник института

физкультуры! Володя Аксенов. . Вокруг могучие фирновые взлеты,

нестерпимо медленно, нехотя они уходят вниз, под ноги, уступая место над

головой лишь космически-черному, ослепительно яркому небу.

На 6800 заболел Володя Кургашов. Он даже не смог идти, и его

пришлось тащить на себе. Сразу почувствовали, насколько губительна может

быть высота, как мал у человека запас сил, прочности, насколько надо всегда

быть вместе, одним кулаком, от начала и до конца. И еще почувствовали, что

маленькая живая крохотка, несоизмеримо микроскопическая рядом с

громадной белой горой и именуемая человеком, эта крохотка может многое.

40

ДЖАН-ТУГАН. МИША ХЕРГИАНИ

В Джан-Туган он попал на следующий год. Думал, после Памира,

семитысячных высот пика Ленина вряд ли что удивит, тем более Кавказ,

исхоженный альпинистами вдоль и поперек.

Пижоны ползают на Кавказ,

Тянь-Шань нас к себе зовет! —

поется в одной из лагерных песенок. Пижоны придумали эту песню. Разве

горы могут быть виноваты, если влекут к себе тысячи людей? Толя привык к

суровой обнаженности Тянь-Шаня, к мертвенной неуютности сыпучих