Владимир Гузман - Тропой священного козерога, или В поисках абсолютного центра

— Ты зачем сюда приехал? Тебе работать надо, делом заниматься, а не бродяжничать. Я тебя сейчас в милицию сдам!

У меня была как раз припасена бурцевская «путевка в Шамбалу». Наличие этой ксивы позволяло надеяться на эффект автоматического прогиба местного начальства перед всем московским. Собственно говоря, на этом же принципе держалась эффективность софроновской справки, по которой от властей был отмазан сам Мирзабай со товарищи.

— Э-э, дорогой, подожди милицию. Во-первых, я не бродяга, а сотрудник научной экспедиции. Вот, возвращаюсь в Москву, решил по пути посетить ваш центр.

Я протянул ему «путевку», где черным по белому было написано о цели экспедиции и выражалась надежда, что местные власти проявят в отношении предъявителя сего документа максимум кооперативности.

— Ну и чего ты хочешь, что здесь ищешь? Снежного человека? Так ведь у нас тут нет снега!

— Да нет, снежного человека мы уже нашли. Но я слышал, что у вас такие же сверхъестественные способности, как у реальных йети. Мне бы хотелось, как представителю Эстонского парапсихологического общества, пообщаться с вами на предмет альтернативных техник познания.

Это явно не впечатлило моего собеседника.

— Кто рассказал о Мирзабае?

— Леня Асадов.

— Не знаю такого! А тебе — нечего тут делать. Отправляйся домой!

Все было ясно. Жаль, конечно, что не удалось увидеть жизнь Мирзабаевой школы изнутри, но, с другой стороны, я должен был рассчитывать и на такой вариант приема. Как-никак — чужой монастырь... Ничего другого не оставалось, как, лицемерно раскланявшись, отправиться дальше. «Дальше» означало «на Султан-Бобо» (раз уж я здесь), а потом — в Нукус, откуда можно было вылететь в Москву. Я вернулся к автобусной остановке и начал ловить машины в сторону Нукуса, на полпути к которому располагался загадочный мазар.

Через полчаса остановился автобус. «Куда, Ну’кис? Поехали!» В салоне были водитель и еще несколько человек. Когда я спросил, где лучше сойти, чтобы добраться до Султана-Бобо, мои попутчики заметно оживились.

— А зачем тебе туда, что ты там хочешь делать?

— Видите ли, я член аржеологической экспедиции и хочу осмотреть этот знаменитый памятник культуры.

Выяснилось, что автобус идет как раз к мазару. Один из пассажиров рассказал, что этот мазар очень популярен у женщин, особенно — бесплодных, которые периодически ездят на святое место подлечиться. Автобус шел как раз забрать с мазара очередную группу. Пользуясь случаем, я спросил, не знают ли мои попутчики Мирзабая?

— Э-э, Мирзабай... да его тут все знают!

И человек рассказал, что раньше Мирза считался местным сумасшедшим. Так было до тех пор, пока не пришла бумага из Москвы.

— Они сказали, что Мирзабай какой-то особенный, им теперь интересуются Академия Наук и Центр подготовки космонавтов!

После «бумаги» Мирза, по мнению рассказчика, совершенно обнаглел: он демонстративно ходит по Бируни с молодыми девками, пьет водку и отрывается как хочет, травмируя воображение местных пуритан.

— Представляешь, идет он однажды со своей палкой по Бируни, а с ним — целая стая полураздетых девчонок. Подходит милиционер и говорит: «Здесь девушкам так ходить нельзя, надо ноги и плечи закрыть!» А Мирза ему: «Или ты сейчас отстанешь, или девушки пойдут голыми купаться!» Милиционер не отстает, и тогда Мирза говорит своим: «Девочки, давайте все в фонтан!» И они, представляешь, разделись догола и прыгнули в фонтан! Тут такая паника пошла! Милиционер не знает что делать, сбежались люди, а Мирза сам залез в фонтан и хватает девчонок — одну туда, другую сюда! А что делать? У него бумага из Москвы, трогать его теперь нельзя! Вот, приезжал из Москвы к нему недавно какой-то большой начальник, его наши раисы тоже принимали. А ты что про него спрашиваешь?

— Да я как раз хотел посмотреть, что это за человек такой знаменитый? У нас в Эстонии про него тоже знают. Только он какой-то неприветливый, разговаривать не стал!

— Это странно. Мирза — очень общительный!

— Ну, не знаю, меня он не принял.

— Может быть, он тебя не понял? Он ведь по-русски почти не говорит!

— Как не говорит? Прекрасно говорит! Даже без акцента..

— Это такой молодой, высокий, с усами?

— Да, да, именно он!

— Э-э, дорогой, так это не Мирзабай, это Абай!

После этих слов меня словно током пробило. Так это был не Мирза! Абай выдал себя за мастера, отшив меня как мальчика! А где же в таком случае Мирза? Дома его, похоже, все же не было. Может быть, как раз сидит на мазаре?

Тем временем автобус вошел в зону чистой пустыни. По обе стороны шоссе тянулись обширные голые плоскости, обрамленные с севера хребтом Султануиздаг, а с юга — руслом Амударьи. Автобус свернул с шоссе на проселочную дорогу, шедшую в направлении гигантского кладбища — классического «города мертвых», по казахстанскому образцу. Дорога петляла среди каменных могильников, пока не привела нас, наконец, к возвышавшемуся на пригорке посреди кладбища внушительному кубическому строению под большим куполом. Султан-Бобо — усыпальница сподвижника и современника пророка, некогда йеменского пастуха Султана Увайса аль-Карани, основателя суфийского ордена Увайсийя.

Султан-Бобо. Мы вышли из автобуса, поднялись к мазару. Здесь было человек восемь женщин и еще какой-то человек. Они сидели перед массивными деревянными резными воротами святилища и пили чай. Вокруг, во всех направлениях, простирались белые, словно выветренные кости, надгробия. Рядом с некоторыми из тех я разглядел шесты, увешанные белыми тряпочками. Но самым неожиданным было здесь увидеть огромную массу детских игрушек, в основном кукол. Пластмассовые, тряпичные, «фирменные» и самодельные — они как бы украшали надгробия вместо цветов, одновременно вызывая ассоциации с утробной магией. Как выяснилось, эти игрушки, действительно, использовались посещавшими мазар женщинами в качестве «даров духам», которые должны были исцелить недуги и привести в восстановлению плодородия.

Человек у мазара оказался вовсе не тем, о ком я думал. «Да, Мирза здесь сегодня был, но пару часов назад уехал домой, в Бируни». Вот незадача — разъехались! Ну что ж, мазар-то хоть осмотреть можно? Оказалось — нельзя. Смотритель категорически отказывался открывать мне двери, говоря, что «прием на сегодня окончен». Не помогали ни мантры, ни деньги. Неожиданно к входу подошло еще несколько женщин. Они о чем-то поговорили со смотрителем, и тот пошел отпирать небольшую дверь, врезанную в тяжелые ворота «Каабы под куполом». Вместе с этими женщинами туда вошли мои попутчики с автобуса, а за ними, конечно же, и я. Правда, на этот раз посидеть как следует не удалось, но главная цель была достигнута: «узкие двери» распахнулись, и я оказался в прохладном темном склепе с могилой хазрата.