Виктор Ларионов - Ураган. Последние юнкера

Но за дворником бегать не пришлось, так как держа домовую книгу под мышкой, он уже поднимался по лестнице.

— Товарищ дворник, — обратился к нему, по-видимому предводительствующий остальными, рабочий. — Товарищ дворник, проживает ли у вас кто-нибудь из офицеров или юнкеров.

— Да кажись, что никого нет, — раскрывая книгу, отвечал тот. — Нет, товарищи, тут самое бабье живет. Четыре комнаты студенткам под наем сданы, а в пятой сама хозяйка с дочкой проживает. А всего десять женщин. В каждой комнате, значит, по две.

— Ну а может быть, кто без прописки живет? — продолжал допытываться рабочий.

— За это уж мы не отвечаем. За всякой комнатой не уследишь. Не примечал, как будто, — продолжил глубокомысленно дворник. — А между прочим, кто их знает.

— Ну показывайте комнаты, — тоном, не допускающим возражений, обратился он к хозяйке.

— Пожалуйте, — дрожа как в лихорадке, произнесла та, отворяя дверь своей комнаты.

— Вот здесь я с дочерью живу, но дочь, в настоящее время, выехала в Петербург.

— Ладно. Осмотрите, товарищи. Да загляните во все углы, в шкапы, под кровати, — распоряжался все тот же рабочей.

Несколько человек ввалилось в комнату и нагибаясь под кровати, раскрывая шкафы, осмотрели ее досконально.

— Вот здесь, — отворяя соседнюю дверь, — живут две курсистки, — продолжала хозяйка.

Перепуганные барышни молча смотрели на вошедших.

— А как ваши фамилии? — обратился к ним рабочий, проверяя по домовой книге.

И эта комната была осмотрена. Переходя от двери к двери, наконец подошли к комнате Наташи. Сопровождая рабочих, она ни на минуту не отходила от хозяйки, боясь, как бы в критическую минуту та не растерялась и Тем не внушила бы подозрений.

— А здесь живу я, Наталья Воробьева, с подругой, Евгенией Кандауровой, — отворяя дверь, произнесла она спокойным голосом.

— Так, так, — произнес рабочий, сверяясь с книгой и входя вслед за Наташей.

— А это что ж. Барышня больна что ли?

— Да, подруга простудилась, и я вас очень прошу не слишком ее тревожить и не студить комнаты.

Несчастный юноша лежал на кровати, еде сдерживая волнение и закрыв глаза. При звуке шагов он на секунду открыл их, взглянул на рабочего и тотчас закрыл.

— Зачем же барышню беспокоить. Беспокоить мы не будем, — отвечал рабочий, закрывая дверь и впуская только одного из сопровождавшей его толпы.

— Товарищи, — повернулся он к дверям, — здесь больная девица, так уж вы не входите, чтобы не беспокоить ее. Мы уж вдвоем с Цыпляком как-нибудь осмотрим.

— И давно вы захворали? — любезно обратился он к больней.

Юнкер пробурчал что-то невнятное.

— Она часто бредит, — вмешалась Наташа. — Я и то несколько раз за доктором бегала, но теперь разве возможно доктора добиться?

— Как? Доктора не идут? — возмутился рабочий. — Вы, барышня, не беспокойтесь. Мы вам в два счета доктора представим. У нас это просто. Церемониев нет, — продолжал он и как бы для очистки совести заглянул под кровать, оставив неосмотренным большой шкаф, стоящий в углу.

— А эта кто же вам лекарство дал, коли доктора не было? — вдруг обратился он к почти уже успокоившейся Наташе.

Сердце ее сильно заколотилось.

— А это, видите ли, я сама ведь сестра милосердия, — нашлась она, — так попросила у хозяйки старых лекарств, и лечу ими.

— Ах, так вы сестра? — обрадовался рабочий. — Вот это приятно, — осклабился он. — У нас большой недостаток в милосердных сестрах, так что, если хотите послужить народу, так для вас дело найдется.

— Что ж, я с удовольствием.

— В таком случае, я извещу вас куда прийти, а пока просим прощения за беспокойство, — галантно раскланя лсяон, протягивая свою мозолистую руку. — А на счет доктора не беспокойтесь. Через полчаса предоста вим, —Уже за дверями продолжал он успокоительным тоном. — А это куда у вас дверка, — вдруг услышала Наташа голос рабочего.

— Это в ванную, — отвечала хозяйка.

— Покажите и ванную. Надо ее осмотреть.

Сердце Наташи опять заколотилось. А ну как найдут юнкерскую одежду.

Послышался звук открываемой двери. Окинув беглым взглядом маленькую ванную рабочий вышел и ванная снова закрылась.

«Слава богу», — подумала Наташа и взглянула на юнкера.

Тот лежал неподвижно и, тяжело дыша, тоже прислушивался в происходившему в передней.

— Что же, товарищи, идемте дальше. Здесь нам больше нечего делать, — услышали они голос все того же рабочего.

Вскоре топот ног на лестнице возвестил им, что обыск кончился. Когда парадная дверь захлопнулась, из груди молодых людей вырвался вздох облегчения.

— Слава богу, — прошептала Наташа. — Ну, господин юнкер, — заговорила она, — благодарите Бога. Вы спасены.

— Да уж я и не знаю, как благодарить вас Да и можно ли благодарить за то, что вы сделали для меня. Признаться, я уж и не чаял спасения. Подумать только, — скольких человек на моих глазах расстреляли. Ведь и сам-то я от стенки бежал.

— Как от стенки?

— Да так. Сдали это мы оружие, по приказанию начальства. Ну нас сейчас же окружили, разделили на группы и повели. Ту группу, в которой находился я, привели во двор какого-то дома, да и говорят: становись-ка по пять человек к стенке. Я как увидел, что первых пять расстреляли — решил бежать. Все равно и меня убьют, думаю себе, так уж лучше попытаю счастья. Авось спасусь. Оглядываюсь этак во все стороны и вижу в глубине двора сарай. Двери открыты. Как раздался второй залп, все обратились в сторону убитых, а я, ударив в лицо стоявшего вблизи красногвардейца, бросился в сарай. Авось какую-нибудь лазейку найду. И действительно, только вбежал, вижу лестница стоит, да прямо к слуховому окну приставлена. Уж и не знаю, не помню, как только вбежал я по этой лестнице да моментально ее за собою и втянул. Только что я ее поднял и бросил на стропила, а в сарай красногвардейцы вбегают. Мешкать было некогда. Я в слуховое окно. К счастью, оно достаточно широким оказалось. Выскочил на крышу и вижу, что с другой стороны она спускается на соседний двор. В это время с того двора, где нас расстреливали, заметили меня и несколько выстрелов успели по мне дать. Кубарем долетел я через угол крыши да и спрыгнул в соседний двор. Смотрю, двор большой, а в конце его железные ворота. Я к ним. Неужели, думаю, заперты. Но и тут счастье мне сопутствовало. Ворота были на засове, а ключ, по какой-то дикой случайности, со стороны улицы в замке торчал. Оглядываюсь и вижу, что красногвардейцы уже на крыше сарая и вот-вот спрыгнут ко мне во двор. Отодвинул засов, выскочил на улицу да ключом и запер ворота. А красногвардейцы уже к ним подбегают, и слышу, как отворить их стараются. Тут уж я бегом по пустынной улице пустился да за первый же угол я завернул. Пробежав еще несколько кварталов то вправо, то влево сворачивая, попал на вашу улицу. Остановился И прислушиваюсь. Погони не слышу. Вот тут я и на чалзвонить во все подъезды. Поверите ли, подъездов Двадцать пять я обошел и ни в один не впустили. А сзади шум толпы слышу. Я уже и не сомневался, что это красногвардейцы. Я уже погибшим себя считал, а тут, в эти минуту, ваш голос услышал. Спасибо вам. Никогда не забуду этой минуты.